Шаман-оборотень: инициация (СИ) - Романова Анни
Отряд оказался обречен.
Калеб исступленно драл тело Единой матери — еще живая, она отчаянно пыталась задушить кольцами пережатую шею зверя, но толстая шкура и мощные мышцы не давали ей ослабить напор врага, лишь — по иронии — болью удерживали шамана-оборотня от окончательного безумия Темного времени.
Из ответвлений пещер прибывали новые наги — всего десять, очень мало по сравнению с обычным временем, и так невероятно много для отряда из девяти бойцов.
Единая матерь хрипела и содрогалась в предсмертных конвульсиях, а Калеб все продолжал терзать ее тело. На краю зрения мелькнула юркая тень, и зверь среагировал — вцепился в нее зубами до того, как она нападет.
Увиденное резко отрезвило — перехваченная посреди живота клыками, из его пасти свесилась маленькая нага. Та самая, виденная при пробуждении в плену. Из уголка ее рта текла кровь, а взгляд стекленел.
- Калеб! - прокричал Берк. - Уходим!
Дезориентированный Калеб вернулся в человеческий облик, плохо осознавая происходящее. «Я убил ребенка» - билось в его разуме, пока Берк тащил его уже пройденными переходами наружу.
Остальные шаманы-оборотни остались в тронном зале, но Калеб этого не заметил.
***
Очнулся он, лишь ощутив свежий ветер на коже — когда Берк, ругаясь сквозь зубы, протащил его несколько сотен шагов прочь от входа, где отряд спускался какие-то полтора часа назад. Перевел совершенно ошалелый взгляд на Берка и моргнул.
Его окровавленная левая рука покоилась на перевязи, наспех примотанная веревкой. Местами порванная одежда. И — только сейчас Калеб понял — Берк остался один.
- Остальные... - хрипло выдавил он, зная ответ.
- Они нас прикрыли, - холодно отрезал Берк. Сверкнул взглядом и без предупреждения зарядил тяжелым кулаком прямо Калебу в челюсть.
- Мы договорились, что тебя выведем. Ты должен был выжить. Первый шаман-оборотень за много веков, телом ушедший на Изнанку — мы не могли тебя потерять, - сквозь гул в голове услышал Калеб, уже лежа на земле. - Мы шли на смерть. Но мы надеялись выжить. Все мы. И мы смогли бы...
Калеб прикрыл глаза ладонью.
- Поднимайся, - рявнул Берк. - Нам надо уходить.
***
Они устроили привал уже на территории шаманов-оборотней. В полной тишине развели костер, разложили взятые бинты и травы. Калеб двигался по привычке, едва сознавая происходящее, безропотно подчиняясь резким приказам бывалого охотника.
- Ты был такой спокойный, - внезапно произнес Берк, закончив бинтовать руку. - На собрании. У тебя погиб отец и много соплеменников, а ты стоял такой рассудительный... мне хотелось тебя встряхнуть.
- Я..
- «Власть над разумом», да. Я помню. Но скажи мне, когда это отрицание и самообман стали для нас властью над своим разумом?
Повисла вязкая тишина. Калеб смотрел под ноги, но усилием воли заставил себя перевести взгляд на лицо товарища — выжившего вновь, вопреки всему.
Берк был зол.
- Я не виню тебя, - вдруг сказал он, глянув Калебу в глаза. - Не виню, хотя, может, и стоило бы.
От этих слов Калебу стало трудно дышать, а к лицу прилила кровь. «Стоило бы», - подумал он. - «Точно стоило бы.»
Их задача была выполнена. В полном молчании они устроились на ночлег, чтобы утром вернуться в поселение с добрыми вестями.
Когда выжившие вернулись
Темное время сдавало свои позиции. Тени уменьшались, сны все реже грозили захватить дух и унести в другие, чуждые реальности. Солнце еще не появилось, но каждое утро все в поселении с надеждой смотрели на юг, где должно было однажды встать Бледное светило — навевающее меланхолию и тоску об упущенном.
«Все лучше, чем кошмары», - думала Латиэль, от долгого недосыпания на ее лице темнели круги под глазами, кожа осунулась и побледнела, а реакция стала медленнее. С ненавязчивой подачи Тамира она начала общаться с Иридой, матерью Калеба, помогать Тиану справиться с шоком и горем — хоть и все, что они могли предложить ребенку, это отвар, притупляющий чувства, и слова утешения.
Любое сильное потрясение могло унести разум, оставив только тело, поэтому ребенка-гарпия не оставляли одного ни на мгновение. Латиэль чувствовала себя нужной — а еще отвлекалась от размышлений о том, что происходит между ней и Тамиром.
«Плохое время для мыслей» - вспоминала она, растирая травы для отваров ступкой.
А вечером, когда она вернулась в дом Тамира, она наткнулась на его странный взгляд и ощутила, как кровь прилила к щекам, а вся сонливость пропала, будто ее и не было.
Латиэль сглотнула и задержала дыхание, глядя на сильные, жилистые руки с проступающими венами. По телу пробежались неприятные мурашки.
- Тебе страшно.
- Мудрый шаман-оборотень, как всегда, видит меня насквозь, - прикусив губу, Латиэль скрестила руки на груди. - Что еще скажешь?
Тамир замолк. От его пристального взгляда Латиэль сжалась еще сильнее.
- Ты можешь мне отказать. Ты ведь знаешь это?
Латиэль непроизвольно выдохнула. Оказалось, она не дышала последние мгновений тридцать.
- И ты... не затаишь обиды или злобы?
- Нет. Я не хочу, чтобы ты потом жалела об этом. Для меня это гораздо хуже. Ты позволишь?
Латиэль наблюдала, как он медленно протягивал к ней руку, легко касаясь обнаженного плеча — от привычки носить тунику она не отказалась. По телу пробежали мурашки, и она чуть прикрыла глаза.
- Спасибо, - за что она благодарит, она и сама не знала.
Тамир улыбнулся и коснулся увереннее, спускаясь ладонью по ее предплечью и слегка притягивая ее к себе, аккуратно целуя в висок.
- Поспи, - сказал он. - Ты сегодня первая, я посторожу.
***
А утром, вместе с неуверенными лучами Бледного солнца, вернулись выжившие из отряда — поселение, не сговариваясь, вышло их встречать в удивленном и радостном молчании.
- Мы справились, - с ходу произнес Берк, при этом мрачно насупившись. - Единая матерь мертва. Собирайте всех, мы расскажем, как все произошло.
Из медленно расходящейся толпы выделилась Ирида. Ее всегда прямая фигура как-то странно съежилась, когда она бросилась обнимать сына — выжившему, вопреки всему.
***
Собравшиеся шаманы-оборотни ждали. Костер, вопреки традиции, едва успел заняться, как пустое пространство рядом с ним заняли Калеб и Берк. Рассказ о произошедшем был сух и лаконичен.
Берк, переодетый и уже посвежевший, обводил взглядом собравшуюся перед ним толпу, излагая историю, при этом умудряясь по-настоящему не смотреть ни на кого.
Латиэль содрогнулась, восстановив картину из сухих фактов. Срыв Калеба, смерть Единой матери и почти всего отряда — Берк не стал замалчивать ничего.
- Есть еще кое-что, - вдруг заговорил Калеб. - Я знаю, что многие думают, что я через пару полных смен солнц смогу стать старейшиной — но в пещерах я убил ребенка-нагу, думаю, она была дочерью Единой матери. Я более недостоин.
Шаманы-оборотни, вымотанные Темным временем, расходились — слишком много потерь и потрясений, слишком мало сил осталось. Единая матерь мертва, значит, они в безопасности — это главное, что они уяснили из рассказов выживших.
Латиэль нахмурилась, стоя на месте и глядя на Калеба — прямого, как и на похоронах отца. Неестественно прямого, смотрящего невидящим взглядом перед собой. Латиэль выдохнула и решилась — чеканя шаг и выпрямив спину, она направилась прямиком к нему и заговорила.
- Калеб. То, что я скажу, покажется тебе жестоким — но, если бы та девочка выжила, она бы стала новой Единой матерью. Можешь считать меня кем угодно, но я думаю, ты правильно поступил, - Латаэль смотрела прямо, чуть вскинув подбородок. Калеб не нашелся с ответом, и дриада, кивнув ему, развернулась и ушла. Потрясенный, он смотрел ей вслед.
Тамир подошел неслышно.
- Мы все видели твое состояние. Твой срыв был естественным, - сказал он.
- Если так, - вдруг ощерился Калеб. - Если так, то почему никто не помог? Почему никто не поддержал? Я шел не один, я шел с другими! Почему, Тамир, никто не вмешался?
