Михаил Пузанов - Перекресток: недопущенные ошибки

— Думаю, сейчас не время рассказывать об этом народе. А вот как-нибудь в следующий раз, за стаканчиком вина, конечно, я с удовольствием послушаю ваш рассказ, — Вежливо отказался от расспросов Тауросс, отвесив шуточный поклон. Тар улыбнулся — этот человек деликатно старался поднять ему настроение и весьма преуспел, надо признать.

— Да, у бродяг два утешения в жизни: любовь да рассказы об удивительных и невероятных событиях разных миров за стаканчиком вина. Вы даже не представляете, Тауросс, сколько всего удивительного произошло всего лишь за полгода! А ведь это, подчеркиваю, почти не срок, по любым меркам. Но сколько дел, сколько новых открытий и сумасшедших догадок! А сколько еще случится за эту ночь — просто уму непостижимо. Кстати, вина давайте выпьем сейчас — не хочу сталкиваться со старым «другом» в трезвом уме. Он и прежде умел довести меня до белого каления своей душевной простотой, а уж в нынешнем обличии да под властью змеи кадуцея… Нет уж, лучше напиться — проще будет реальность воспринимать. Он может злобно на меня зыркнуть и смутить, а после крепкого вина скорее уж я его чем-нибудь смущу. Например, как там Арлин выражается, "распрекраснейшим ароматом первосортного перегара"! Черт, что-то мы недозированно цитируем Дейю — как бы не возгордилась! — С улыбкой трепался Тар, впрочем, и Тауросс отвечал ему той же улыбкой и беззаботностью. Будто бы и не к схватке они готовились, а тихонько брели в цирк — посмотреть на выступление известных шутов.

В воздухе, по мановению руки Астерота, появилась объемистая бутылка белого вина приличного сорта и два резных бокала с голубыми камнями по бокам. Заметив интерес лорда, Астрон, забавляясь, сказал:

— Это лазуриты. Такие прекрасные и милые камни очень чистого, небесного цвета. Белый с ультрамарином — удивительное сочетание, признаться. Говорят, они хранят от всех несчастий. Думаю, сейчас нам такой оберег пригодится.

— Кажется, я слышал, что герцогиня Эллиона носит на шее тонкую цепочку, увитую лилиями, с голубоватым сердцем из лазурита и двумя селенитовыми крыльями… Очень необычное, на мой взгляд, украшение. Примерно, как мой собственный медальон, — Диск с изумрудом на шее Тауросса слегка качнулся, как бы подтверждая мысль своего владельца.

— Ах, сколь о многом поговаривают вокруг вас, уважаемый лорд! — Тарведаш вновь почувствовал, что лисий лорд знает и понимает куда больше, чем считает нужным сказать вслух. И еще эти медальоны — откуда он узнал про камень Эллионы? Она ведь, кажется, никому его не показывает… Надо будет спросить у самой герцогини при встрече, — Иногда у меня возникает ощущение, что это не я о многом знаю, а вы, притом еще о большем умалчиваете.

— Все может быть, герцог, однако же я всего лишь человек, — Издевательская улыбка, играющая на губах Тауросса, не позволяла поверить даже отъявленному дураку в искренность последних слов.

— О нет, Тауросс, вы очень необычный, своеобразный человек, да еще к тому же и сплошная загадка.

— Все может быть, — повторился лорд, улыбаясь «легкой» и бесконечно доброй улыбкой сфинкса. Вот уж действительно разумный, посмотрев на которого, невольно подумаешь, что ему известны главные секреты мироздания. Меж тем, «знаток» просто разлил вино по бокалам и пригубил напиток:

— Отличное вино, герцог. Вы его просто перенесли из своих погребов или сотворили?

Астрон пошатнулся. Реши Тауросс, что он перенес предмет — это было бы естественно. Но как он догадался о творении?! Даже Эллиона не всегда могла отличить одного от другого, а ведь она сама — Творец! Астрон еще раз качнулся и вдвойне внимательно всмотрелся в улыбку Тауросса.

— Ну, лорд, у меня просто и слов нет, чтобы вам достойно ответить. Откуда вы знаете о сотворении предметов?

— Всего лишь старый свиток…

— …из личной библиотеки. Понятно… Я уже все понял! Не хотите отвечать — не надо. Свитки помогают вам различать перенос и творение — ну, конечно же, что может быть проще! Об этом написано едва ли не в каждой второй работе по стихийной магии! Только сдается мне, передо мной сейчас стоит не человек, а…

— Ваши предположения, герцог, думаю, вполне обоснованы. Но уверяю, в дела этого мира я нос не совал. По крайней мере, пока… Да и ко всем здешним вселенным отношение имею косвенное. Так исторически сложились обстоятельства, забросившие меня в центр вашей истории. Надо полагать, не случайно, ведь книги и двери ошибаются куда реже людей. Ну, а мое место или уже далеко позади, или еще только где-то впереди. Как вы думаете?

— Думаю, что вы умны, проницательны и куда более сильны, чем я, или, пожалуй, даже Арн. По крайней мере, это мои ощущения.

— Не берусь судить по поводу вас и Арна — это все равно, что поставить шахматиста против мечника и мага, но вы, возможно, правы. А может быть, и нет. Вполне вероятно, что я всего лишь много всего на свете читающий книжник.

— Ну, хватит, Тауросс. Я уже и так все понял. Еще одно большое открытие меня даже уже не удивляет — коробочка для удивлений переполнена. Лучше скажите, вы можете предсказать исход сегодняшнего столкновения?

— Честно? А вы хотите услышать ответ?

Тарведаш на секунду задумался. Соблазнительно знать исход событий до того, как они произойдут. Но, зная что-то детально, очень трудно это самое что-то изменить — невольно привязываешься к естественному ходу событий. Так что, лучше уж…

— Уже нет. Хотелось бы мне знать, каким именно образом вы можете все это видеть? Сотни вероятностей, тысячи разночтений, мелкие детали.

— Все это, по большому счету, мелочи. Вечная логика и ничего больше, может, чуть более хитрая и сложная, чем привычная вам, но все та же логика. А я просто вижу.

— Да уж, по-ангельски забавный вечер. Кстати, обратите внимание, лорд, полночь. Думаю, сейчас все и начнется…

И, как это часто бывает в очень скверных историях, в тумане начал медленно проявляться давным-давно погибший корабль…

1 472 202 год по внутреннему исчислению Мироздания "Альвариум".

Зона хаотического смещения измерений в разбросе: "междумир-Природный мир-небытие".

Палуб кораблей уже не существовало. Не было в этом смещенном Здесь, которое даже Элоарин с приобретенным знанием осей не могла осмыслить, и мертвых матросов, и самого "Шатар'Кхема". Вокруг простиралась только грязная серота, под ногами и над головами — везде серо-черное пространство. Хотя принцессу обнадеживало то, что она слышала отдаленный гул струн чистого небытия. С одной стороны этого неимоверно-бесконечного и неуловимо-малого пространства стояли десять путников: Астрон с Тауроссом впереди, стеной, заслоном на пути капитана корабля-призрака. И все же, будто в стороне от событий… Это столкновение не касалось их прямо, лишь косвенно. Ни над бродягой, ни над иным, показавшим наконец свою истинную суть, кадуцей и его обладатель власти сейчас не имели.