Джонатан Стрэн - Драконы

— Подумать только! А я-то всегда считал это легендой.

— Легендой? Не делает тебе чести, Георгий! Я стар даже для дракона, но были времена, когда… Ладно, ладно, что толку вспоминать об этом. У меня к тебе дело поважнее. В последние лет десять, а то и больше я только и думал что о нас и георгиях, о том, что неплохо бы нам держаться вместе. На самом деле у нас много общего…

— С твоего позволения, Смргол, — раздраженно вмешался Каролинус, — у нас тут не парламент. Полдень наступает через… Эй, ты, когда у нас наступает полдень?

— Через четыре часа тридцать семь минут и двенадцать секунд, как только прозвучит гонг, — пробасил невидимка. Последовала короткая пауза, и прозвенел мелодичный сигнал. — Я имел в виду куранты, — поправился бас.

— Пошел обратно спать! — разъярился Каролинус.

— Да я вон сколько времени на ногах! — запротестовал бас с негодованием.

Не обратив на него внимания, Каролинус собрал свой отряд и повел всех к Башне. Рыцарь подвинулся поближе к Смрголу.

— Насчет того, чтобы люди и драконы держались вместе, — начал Невилл-Смит, — должен признаться, меня это не слишком вдохновило, пока я не узнал, кто вы такой. Так вы полагаете, это возможно?

— Надо же когда-то начинать, Георгий, — пророкотал Смргол.

Джим прошел вперед и теперь беседовал с чародеем:

— Что обитает в Башне?

Каролинус дернул себя за седую бороду и повернулся к нему.

— Что там обитает? — сварливо переспросил он. — Я не знаю. Но скоро мы это выясним. Что бы там ни обитало, живое или мертвое, но оно — воплощение абсолютного зла.

— Но как мы можем противостоять ему?

— Мы — никак. Мы можем только подавлять его. Например, ты, если, конечно, ты добродетелен в основе своей, можешь подавлять в себе предрасположенность к злу, уничтожая его порождения, то есть злые побуждения и поступки.

— Ой! — вскрикнул Джим.

— Именно так. Поскольку зло подавляет добро примерно тем же способом, его порождения, те, что населяют Башню, попытаются уничтожить нас.

Джим почувствовал холодный комок в горле. Он откашлялся:

— Уничтожить нас?

— Ну, может, и нет, может, они пригласят нас на чай. — Сарказм в голосе старого чародея внезапно прервался вместе с самим голосом.

Они только что миновали низкую зеленую изгородь и инстинктивно остановились.

Перед ними на земле лежало то, что некогда было рыцарем в полном боевом облачении. Джим услышал, как позади него Невилл-Смит со свистом втянул воздух.

— Крайне позорная смерть, — тихо произнес рыцарь. — Крайне позорная.

Он выступил вперед и неловко опустился на закованные в латы колени, соединив руки в латных рукавицах молитвенным жестом. Драконы молчали. Каролинус потыкал посохом в широкий слой грязной слизи, окружавшей и покрывавшей тело. Слизь тянулась от тела к Башне. Грязная полоса напоминала след от садового слизня — если бывают слизни двух и более футов шириной в месте соприкосновения с землей.

— Червь, — сказал Каролинус. — Но у червей нет мозгов. Никакой червяк не смог бы так жестоко убить его.

Он взглянул на старого дракона.

— Я не говорил этого, — с беспокойством пророкотал Смргол.

— Лучше всего будет, если никто из нас не заговорит об этом, пока мы не удостоверимся. Вперед. — Каролинус снова возглавил свой отряд.

Они сошли с Гати на голую каменистую равнину, полого поднимавшуюся к холму, на котором стояла Башня. Их взглядам предстала болотистая полоса берега и кромка прибоя, замкнутая небольшой бухтой, а за всем этим до самого горизонта простиралось в туманной дымке море.

Небо было безоблачно-синим. Ни малейший ветерок не нарушал тишину, но небесная лазурь над холмом, где возвышалась Башня, словно отливала металлическим оттенком. Воздух как-то неестественно дрожал, как будто по нему перекатывались раскаленные волны, хотя денек был довольно прохладный. Вдруг Джим услышал неведомо откуда доносившееся пение: голос был высокий, слабый и прерывистый, словно в бреду или в лихорадке.

Облик Башни странным образом менялся. То она казалась Джиму всего лишь древними развалинами, то буквально за одно мгновение преображалась. Он словно начинал смутно видеть в ней целое здание, живое и полное неясных человеческих фигур. Сердце его забилось быстрее, и иллюзорные формы холма и Башни то прояснялись, то расплывались, прояснялись и расплывались… И там была Энджи, она стояла в дверях башни и звала его…

— Стоп! — закричал Каролинус.

Его голос прозвучал для Джима подобно удару грома. Джим пришел в себя и обнаружил, что упирается в протянутый поперек дороги посох Каролинуса, как в металлический шлагбаум на пути в Башню.

— Силы всевышние! — тихо, но яростно прошипел старый чародей. — Неужели ты готов попасться в первую же ловушку?

— В ловушку? — переспросил сбитый с толку Джим.

Но не успел он сказать еще хоть слово, как среди огромных валунов у основания Башни поднялась массивная, свирепая голова дракона, не уступавшего размерами Смрголу.

Громовой рев старого дракона разорвал неестественно застойный воздух:

— Анарк! Предатель, вор, жалкая гусеница! Выходи!

В ответ раздался раскатистый драконий хохот:

— Ты еще расскажи нам о Гормли-Кипе, старый мешок с костями. Престарелая лягушка, жирная ящерица, давай квакай дальше!

Смргол рванулся вперед, и снова посох Каролинуса преградил дорогу.

— Терпение, — предупредил чародей.

Но старый дракон невероятным усилием воли уже пришел в себя. Тяжело дыша, он повернулся к Каролинусу.

— Что за всем этим стоит, колдун? — требовательно спросил он.

— Увидим.

Каролинус с остервенением трижды ударил посохом о землю. С каждым ударом весь холм сотрясался и шатался.

Высоко среди скал задрожал огромный валун и откатился в сторону. Джим затаил дыхание, а Секох вскрикнул от неожиданности.

Под валуном открылась дыра, из которой поднялась мясистая голова огромного слизня. На голове вздымались две пары рогов, желтовато-бурых при солнечном свете, а за головой показалось туловище в светлом панцире, пластинки которого закручивались наподобие спирали. Тварь наклонила голову и медленно, но неотвратимо поползла вниз по склону холма, оставляя за собой блестящий слизистый след.

— Пора… — дернулся рыцарь.

Но Каролинус покачал головой и снова стукнул посохом о землю.

— Выходи! — крикнул он, и его слабый, старческий голос пронизал дрожащий воздух. — Заклинаю тебя высшими силами! Выходи!

И тогда они увидели его.

Из-за нагромождения валунов показался голый сверкающий купол, покрытый гладкой кожей. Он медленно вздымался, пока не появились два круглых глаза, а под ними вместо носа — два отверстия, и все вместе выглядело как громадный череп, обтянутый толстой кожей. Поднявшись еще выше, эта чудовищная голова, напоминавшая пляжный баллон, явила взорам широкий безгубый рот, растянутый в идиотской ухмылке, с двойными рядами кривых желтых зубов.