Вера Камша - Довод Королей

Арциец смотрел на него, иронично улыбаясь. Жозеф слышал, что Филипп – вылитый отец, и на первый взгляд так и было. Но ифранский король смотрел на врага отнюдь не глазами влюбленной женщины, для него внешнее сходство ничего не значило, а внутренней твердости и силы, которые словно бы изливались из серых глаз Шарло, в его голубоглазом отпрыске не было. С Филиппом можно было торговаться и спорить, его можно было соблазнить или раздразнить...

– Я счастлив видеть моего арцийского брата, – пропел Паук.

– Не могу заверить Ваше Величество в ответных чувствах, но я решил выслушать вас, хотя не думаю, что мы сможем понять друг друга.

– Но отчего же, мой друг? Владыки двух сильнейших государств Благодатных земель скорее поймут друг друга, чем мелких и назойливых соседей. Лев может договориться с леопардом, но не с лягушкой.

Это был камешек в огород Марка, так как на сигне ре Ги изначально были изображены три зеленые лягушки, постепенно превратившиеся в золотые короны. Шарля Тагэре насмешки над союзником и родичем заставили бы гневно сдвинуть брови, Филипп Тагэре улыбнулся...

2886 год от В.И.

Ночь с 22-го на 23-й день месяца Лебедя.

Ифрана. Кер-Септим

В прошлую ночь ему отчаянно везло, но раз на раз не приходится. Рито предпочел бы, чтобы вчера у него были хоть какие-то неприятности: сломался один из кинжалов, пришлось скрываться от караула в каком-нибудь поганом месте или веревка сорвала кожу с рук... Байланте знают, что удачи всегда равны неудачам, но сейчас он отвечал не только за себя, но и за друзей. И за Даро, потому что жизнь Сандера – это и жизнь сестры.

Кэрна глянул в темное безлунное небо, отыскав красную Волчью звезду, с которой с детства был на короткой ноге. Волчья звезда, Лоба, как называют ее в Мирии... Когда он родился, она стояла в созвездии Волка, что обещало ему бурную жизнь. Звезда не солгала, она настоящий друг, не то что изменчивая полоумная луна. Сегодня мириец решил подниматься в другом месте. Не стоит идти по собственным следам, это приносит неудачу, а он согласен только на победу. Рафаэль подмигнул своей звезде и всадил армский кинжал в щель между камнями. Ночь была темной, к тому же его прикрывала башня. Рито лез ощупью, не зная, сколько осталось и как глубока разверзшаяся внизу пропасть. Байланте должен выбросить из головы все мысли, в мире нет ничего и никого, только он, пустота, каменная кладка и кинжалы...

Послышались голоса, видимо, по стене проходили стражники, и Рито прижался к темным холодным камням, но его не заметили, защитникам города и в голову не пришло проверить, не карабкается ли кто по стене. Правду сказать, даже в Мирии на подобные выходки отваживались редко, но тут уж не было бы счастья, да несчастье помогло. Когда-то, когда ему было тринадцать, а Даро – семь, ее повадились запирать на чердаке, а он таскал ей сладости и просто сидел с ней в темноте, чтоб малявке не было так страшно. Глупая, она боялась кровавого Педро, а ее главным и единственным врагом была проклятая камбала...

Сначала он залезал на крышу, цепляясь за побеги дикого винограда, оплетавшего стены дворца, потом по приказанию матери виноград уничтожили. Нет, герцогиня и помыслить не могла, что ее сын навещает наказанную сестру, она сочла, что толстые лозы искушают молодых нобилей забираться к придворным дамам, чьи апартаменты находились на втором этаже дворца. Приказание герцогини было выполнено, но Даро было страшно одной в пыльной, тихой темноте, и Рито додумался подниматься при помощи кинжалов. Как он не разбился сразу же, он сам не понимал, однажды, глянув на полпути вниз, он подумал, что ему никогда не спуститься, но после пережитого и побежденного ужаса Кэрна не то что перестал бояться высоты, но перестал ее замечать...

Кинжал он воткнул хорошо. Подвел камень, вывалившийся из гнезда. Мало того, что пришлось повиснуть на одной руке, доставая из-за пазухи запасной кинжал, раздался грохот, который мог разбудить и мертвого. К счастью, караульщики не обладали тонким слухом, а может, просто были далеко. Что ж, удача хоть и повернулась к нему крупом, но хотя бы не лягалась. Дальше он взбирался осторожнее, проверяя каждый следующий камень, это изрядно замедлило продвижение, но он не мог позволить себе свалиться. Рито Кэрна обещал подняться на стену Кер-Септима, значит, он поднимется.

Воткнуть кинжал, пошатать камень, подтянуться, переставить ногу, вытащить второй кинжал, воткнуть, пошатать камень... Когда рука провалилась в пустоту, это показалось неправильным, и лишь потом мириец сообразил, что подъем окончен. Какой же из кинжалов он потерял? Жаль, если подарок Сезара. Нет, другой, последняя память о доме... Ну и Проклятый с ним.

Мириец немного посидел на стене, прислушиваясь и вглядываясь в темноту, к которой уже привык. Тихо и спокойно. Прекрасно, теперь проберемся к маленькой башенке, предназначенной для больших эллских арбалетов. Эти ослы, защитнички, не удосужились поставить там охрану. То есть, поправил себя Рафаэль, вчера не удосужились. Будет весьма печально, если за день они поумнели. Послышался какой-то шорох, и мириец скользнул между зубцами стены, сжав кинжал. Стражники ходят парами, если заметят, им же хуже – он прикончит обоих, прежде чем те поднимут тревогу. Это не столь уж и трудно, два полусонных ифранских солдафона на одного байланте. Но судьба сегодня хранила не только Рито, но и саброновских вояк. Услышанный Рафаэлем шорох повторился, затем раздался пронзительный вопль, и под ноги мирийцу шмякнулся темный ком, распавшийся на двух ощерившихся котов.

Милые зверушки, немного отдышавшись, взвыли и снова бросились друг на друга, но Рито было не до них, мириец стремительно бежал вдоль стены к запримеченной башне. Она была темной и, видимо, пустой, но Кэрна решил не рисковать, спускаясь вниз в поисках входа, а, вновь пустив в ход кинжалы, добрался по стене до проема, к которому во время боя приставляли пологие сходни с набитыми на них рейками. Так и есть, никого! Зачем сидеть ночью в укрытии, когда никакого штурма не предвидится? Рито усмехнулся и спрыгнул внутрь. В верхнем помещении было восемь окон: два широких выходили на стены (через одно из них он и залез), от них вниз вели пологие ступеньки, а шесть, в каждое из которых мог пролезть человек, смотрели за пределы крепости. Возле этих лежали по два огромных арбалета, прикрепленные цепями к кольцам в стене и в полу. Это было очень кстати. Рафаэль отцепил от пояса бечевку, размотал и бросил вниз. Друзья времени даром не теряли, и мириец втащил в башню мешок с тремя мотками прочной корабельной веревки с уже навязанными на нее узлами и закрепил при помощи услужливо вбитого в каменный пол кольца.