Рэй Брэдбери - О скитаньях вечных и о Земле

– Лавиния, неужели ты серьезно?

– Еще как серьезно. Нужно забыть, нужно смеяться.

– Но ведь там Элизабет… твоя подруга… и моя…

– Ей мы уже ничем не можем помочь; значит, надо думать о себе. Пойдем.

В темноте они стали взбираться каменистой тропинкой по склону оврага. И вдруг перед ними, загораживая им дорогу, не видя их, потому что он смотрел вниз, на движущиеся огоньки и на мертвое тело, и прислушивался к голосам полицейских, вырос Дуглас Сполдинг.

Он стоял, беспомощно опустив руки, белый как мел от лунного света и, не отрываясь, глядел вниз, в овраг.

– Иди домой! – крикнула Франсина. Он не слышал.

– Эй, ты! – завопила Франсина. – Иди домой, уходи отсюда сейчас же, слышишь? Иди домой, домой, ДОМОЙ!

Дуглас вскинул голову и уставился на них невидящими глазами. Губы его подергивались. Он промычал что-то невнятное. Потом молча повернулся и бросился бежать. Молча бежал он к дальним холмам, в теплую тьму.

Франсина снова всхлипнула и заплакала и пошла дальше с Лавинией Неббс.

– Ну, наконец-то. Я уж думала, вы совсем не придете! – Элен Грир стояла на крылечке и нетерпеливо притоптывала ногой. – Вы опоздали всего лишь на какой-нибудь час. Что случилось?

– Мы… – начала было Франсина. Но Лавиния крепко стиснула ее руку.

– Там ужасный переполох. Кто-то нашел в овраге Элизабет Рэмсел.

– Мертвую? Она… умерла?

Лавиния кивнула. Элен ахнула и схватилась рукой за горло.

– Кто же ее нашел?

Лавиния крепко сжимала руку Франсины.

– Мы не знаем.

Три девушки стояли в сумерках летнего вечера и смотрели друг на друга.

– Мне почему-то хочется войти в дом и запереть все двери, – сказала наконец Элен.

Но в конце концов она пошла только надеть свитер; было еще тепло, но и она вдруг почувствовала, что зябнет.

Едва она скрылась за дверью, Франсина зашептала, как в лихорадке:

– Почему ты ей не сказала?

– Зачем ее расстраивать? – ответила Лавиния. – Успеется. Завтра скажу.

Три подруги пошли по улице под чернильно-черными деревьями мимо внезапно замкнувшихся домов. Как быстро разнеслась страшная весть – из оврага, от дома к дому, от крыльца к крыльцу, от телефона к телефону! И вот они идут и слышат, как защелкиваются дверные замки, и чувствуют на себе взгляды тех, кто прячется за спущенными шторами. Как странно: был обычный вечер, с трещотками, хлопушками и мороженым, руки пахли ванильным кремом от москитов – и вдруг детей точно вымело с улицы, они побросали все свои игры и разбежались по домам, их упрятали в четырех стенах, за плотно занавешенными окнами, и только брошенные хлопушки валяются в лимонных и земляничных лужицах растаявшего мороженого. Странно: душные комнаты, там, за бронзовыми дверными молотками и ручками, битком набиты, люди задыхаются, все в испарине. Бейсбольные мячи и биты валяются на пустынных лужайках. На раскалившемся за день тротуаре, от которого идет пар, не дорисованы белым мелом «классы»… Точно секунду назад кто-то объявил, что сейчас грянет трескучий мороз.

– Мы просто сумасшедшие! Надо же – в такой вечер бродить по улицам! – заметила Элен.

– Душегуб не убьет сразу трех, – ответила Лавиния. – Втроем не опасно. И потом, бояться еще рано. Он убивает не чаще одного раза в месяц.

На их перепуганные лица упала тень. За деревом кто-то стоял. И словно кулак обрушился на клавиши органа – все три пронзительно вскрикнули на разные голоса.

– Ага, поймал! – зарычал густой бас.

И вот перед ними человек. Стремительно выскочил на свет и хохочет. Прислонился спиной к дереву, за которым только что прятался, указывает на девушек пальцем и знай себе хохочет!

– Эй, вы! Это я и есть Душегуб!

– Фрэнк Диллон!

– Фрэнк!

– Фрэнк!

– Фрэнк, – сказала Лавиния, – если вы еще когда-нибудь выкинете такую дурацкую шутку, пусть вас изрешетят пулями.

– Как не стыдно! – И Франсина истерически зарыдала. Улыбка сбежала с губ Фрэнка.

– Прошу прощенья, я никак не думал…

– Уходите! – сказала Лавиния. – Разве вы не слыхали про Элизабет? Ее нашли мертвую в овраге. А вы бегаете по ночам и пугаете женщин. Молчите, мы не хотим больше слышать ни слова.

– Послушайте, погодите…

Они пошли прочь. Он двинулся было за ними.

– Оставайтесь здесь, мистер Душегуб, пугайте самого себя. Пойдите посмотрите на лицо Элизабет Рэмсел – увидите, как все это забавно!

И Лавиния повела подруг дальше по улице, осененной деревьями и звездами. Франсина не отнимала от глаз платок.

– Франсина, ведь он пошутил, – сказала Элен. – Лавиния, почему она так плачет?

– После расскажем, когда придем в город. И что бы там ни было, мы идем в кино! А теперь – хватит! Доставайте-ка деньги, мы уже почти пришли.

В аптеке застоялся теплый воздух; большие деревянные вентиляторы разгоняли его, и на улицу вырывались волны запахов – тянуло то арникой, то спиртом, то содой.

– Дайте мне на пять центов зеленых мятных конфеток, – сказала Лавиния хозяину. Как и у всех, кого они видели в этот вечер на полупустых улицах, лицо у него было бледное и решительное. – Надо же что-нибудь жевать в кино.

Он отвесил на пять центов зеленых конфет, насыпав их в кулек серебряным совком.

– Какие вы все нынче хорошенькие, – сказал он. – А днем, когда вы зашли выпить содовой с шоколадом, мисс Лавиния, вы были такая хорошенькая и серьезная, что один человек даже стал про вас расспрашивать.

– Вот как?

– Да, мужчина, что сидел вот тут, у стойки. Вы вышли, а он долго так глядел вам вслед и спрашивает: «Это кто такая?» – «Да это ж Лавиния Неббс, – говорю. – Самая хорошенькая девушка в городе». – «И вправду хороша, – говорит он. – А где она живет?»

Тут хозяин смутился и прикусил язык.

– Не может быть! – сказала Франсина. – Неужели вы дали ему адрес? Поверить не могу!

– Видите ли, я как-то не подумал… «Да на Парк-стрит, – говорю, – знаете, у самого оврага». Так просто, не подумавши. А вот сейчас, как услыхал, что Элизабет нашли убитую, так и спохватился. Бог ты мой, думаю, что же это я наделал!

И он подал Лавинии кулек, в котором конфет было куда больше, чем на пять центов.

– Какой дурак! – закричала Франсина, и глаза ее снова наполнились слезами.

– Извините меня. Да ведь, может, тут еще и нет ничего худого.

Все как завороженные смотрели на Лавинию. А она была совсем спокойна. Только чуть дрожало что-то внутри, будто перед прыжком в холодную воду. Машинально она протянула деньги за конфеты.

– Нет, ничего я с вас не возьму, – сказал хозяин, отвернулся и стал перебирать какие-то бумаги.

– Ну вот что. – Элен вскинула голову и решительным шагом пошла прочь из аптеки. – Сейчас я возьму такси, и мы все отправимся по домам. Я вовсе не намерена потом разыскивать по всей округе твой труп, Лавиния. Тот человек замышляет недоброе. С какой это стати он про тебя расспрашивал? Может, ты хочешь, чтобы в следующий раз в овраге нашли тебя?