Стивен Эриксон - Дом Цепей (litres)

Во взводах Геслера и Бордука реакция на привал была такой же. Маг Бордука, Бальгрид — полный и явно не привыкший к своему доспеху, — был бледен и дрожал. Взводный целитель, тихий, низенький человечек по имени Мазок, уже направился к нему.

— Сэтийское лето, — пробормотал Корик и плотоядно ухмыльнулся Смычку. — Когда стада втаптывают все травы в пыль, когда земля под ногой хрустит, как сломанный металл.

— Худ бы тебя побрал! — взорвалась Улыбка. — Не зря здесь полно мертвечины.

— Да-а, — протянул сэтиец-полукровка, — выживают лишь сильнейшие. Тут полно племён — они по себе оставили много следов.

— А ты их увидел? — поинтересовался Смычок. — Хорошо. Отныне ты — взводный следопыт.

Белозубая ухмылка Корика стала шире.

— Как пожелаешь, сержант.

— Но только при свете дня, — добавил Смычок. — Ночью — разведчиком будет Улыбка. И Флакон, если у него Путь подходящий.

Флакон нахмурился, затем кивнул:

— Вполне, сержант.

— А Спрут чем должен заниматься? — проворчала Улыбка. — Валяться, как морская свинья на лёжке?

«Морская свинья на лёжке»? А ты у моря выросла, да, девочка? Смычок покосился на опытного солдата. Тот уже спал. Я сам так делал. В те времена, когда от меня никто ничего не ожидал, когда я никому не был треклятым командиром. Эх, доброе было времечко.

— Задача Спрута, — ответил Смычок, — жизнь вам спасать, когда меня нет рядом.

— Так почему не сделать его капралом? — не сдавалась Улыбка, на её личике застыло воинственное выражение.

— Потому, что он — сапёр, а ты уж точно не хочешь, чтоб твоим капралом был сапёр, девочка.

Я, правда, сам сапёр. Но об этом лучше пока помолчать…

Подошли три ротных пехотинца с мехами с водой.

— Пейте медленно, — приказал Смычок.

Геслер перехватил его взгляд со своего места у соседнего фургона, и Смычок направился к нему. Следом поспешил Бордук.

— Смотри, как любопытно, — пробормотал Геслер. — Хилый чародей Бордука, его Путь — Меанас. А мой маг, Тавос Понд, — у него то же. Скажи, Смычок, этот твой паренёк, Флакон…

— Ещё не уверен.

— Он тоже Меанас, — пробурчал Бордук и привычно подёргал себя за бороду — Смычок уже понял, что этот жест скоро начнёт его раздражать. — Бальгрид подтвердил. Все они тут от Меанаса.

— Вот я и говорю, — вздохнул Геслер. — Любопытно.

— Можно обернуть это нам на пользу, — заметил Смычок. — Пускай все трое разучат какие-нибудь ритуалы. Иллюзии — крайне полезная штука, если с умом их применять. Быстрый Бен в этом дока. Тут главное — детали. Нужно их свести вместе сегодня вечером…

— Ага, — послышался голос из-за фургона, и следом за ним показался сам лейтенант Ранал, — все мои сержанты в одном месте. Очень удобно.

— Явился пыль глотать вместе с нами? — поинтересовался Геслер. — Вот это великая щедрость и широта души.

— Не думай, что я о тебе ничего не знаю, — презрительно ухмыльнулся Ранал. — Будь выбор за мной, ты бы мехи с водой разносил, Геслер…

— Ты от жажды бы помер, если б я этим занялся, — отозвался сержант.

Лицо Ранала потемнело.

— Капитан Кенеб желает знать, есть ли в ваших взводах маги. Адъюнкт хочет получить отчёт по доступным силам.

— Ни одного…

— Трое, — вклинился Смычок, не обращая внимания на яростный взгляд Геслера. — Все слабенькие, как и следовало ожидать. Скажи капитану, что мы хорошо подойдём для скрытных операций.

— Мнение своё держи при себе, Смычок. Трое. Очень хорошо.

Он развернулся и гордо зашагал прочь.

Геслер накинулся на Смычка:

— Да у нас же их отобрать могут…

— Не отберут. А ты не налегай так на лейтенанта, Геслер. Пока что, по крайней мере. Парень вообще ничего не знает о том, как быть офицером в полевых условиях. Представляешь, сержантам своим приказал мнение при себе держать. Если Опонны дадут чуток удачи, Кенеб ему рано или поздно разъяснит азы.

— Если только Кенеб его чем-то лучше, — проворчал Бордук и расчесал пятернёй бороду. — Говорят, только он один из своей роты и выжил. Сами знаете, что это скорее всего значит.

— Подождём — увидим, — отозвался Смычок. — Рановато пока ножи точить…

— «Ножи точить», — повторил Геслер. — Вот теперь ты говоришь на моём языке. Я готов подождать и посмотреть, как ты предлагаешь, Скрип. Пока что. Ладно, давайте сегодня вечером соберём магов, и если они умудрятся не перебить друг дружку, вырвемся на шаг-другой вперёд.

Горн возвестил конец привала. Солдаты со стонами и проклятьями начали подниматься на ноги.

Первый день пути завершился, и по меркам Гэмета армия отошла всего на плевок от ворот Арэна. Того и следовало ожидать, разумеется. Четырнадцатая ещё только-только вставала на ноги.

Как и я сам. Седло натёрло мозоли, от жары кружилась голова. Кулак остановился на небольшом пригорке у дороги и смотрел, как перед ним постепенно вырастает лагерь. Смотрел на пятачки порядка в подвижном море хаоса. Сэтийские и виканские всадники продолжали объезд за линией кордонов, но их было слишком мало, чтобы чувствовать себя в полной безопасности. А виканцы — деды и бабки, все до одного. Видит Худ, я, может, клинки скрещивал с кем-то из этих старых воинов. Никогда им не нравилась мысль принадлежать к Империи. И сюда они явились по совсем иной причине. Ради памяти Колтейна. А дети — что ж, их накормили тем горьким ядом, которым старики всегда пропитывают свои рассказы о прежней славе. И вот — те, кто никогда не знал ужасов войны, и те, кто его позабыл. Жутковатое сочетание…

Кулак потянулся, чтобы размять ноющую спину, затем заставил себя двигаться. Спустился с пригорка, прошёл вдоль засыпанной мусором канавы к штабному шатру адъюнкта — из чистейшей, новенькой парусины. У входа стояли в карауле виканцы Темула.

Самого Темула нигде не было видно. Гэмет искренне жалел паренька. Он уже бился в полудюжине боёв, в которых не обнажали клинков, — и проигрывал. И никто из нас ничем ему не может помочь.

Кулак подошёл ко входу в шатёр, поскрёбся в полог и стал ждать.

— Заходи, Гэмет, — послышался изнутри голос Тавор.

Она стояла на коленях в передней комнате шатра, склонившись над вытянутым каменным ящиком и как раз опустила крышку, когда Кулак вошёл. За миг до того, как крышка легла на место, он успел заметить внутри отатараловый меч.

— Размягчённый воск — вон там, в горшке над жаровней. Подай его мне, Гэмет.

Он подчинился — и принялся смотреть, как она проходится кистью по щели между крышкой и стенками, герметично запечатывая ящик. Затем Тавор поднялась и смахнула пыль с колен.