Кирилл Кащеев - Спасти дракона

Туман облепил со всех сторон. «Совсем как в самолете, когда в облако влетаешь!» – подумала Танька, невольно нашаривая руку Богдана. Его горячие пальцы стиснули ее запястье, и он не сильно, но властно поволок ее за собой – на скрип чемоданных колесиков.

– Не темень, не туман, не морок и не обман… – скороговоркой проговорила впереди запорожская ведьмочка, и туман колыхнулся, будто густой суп помешали ложкой – впереди взметнулось помело.

Скрип-скрип, скрип-скрип – колесики чемодана…

– Не навь… – взмах помела влево.

– Не явь… – взмах помела вправо.

– Не кривда… – снова влево.

– Не правда… – снова вправо.

– Тропа на межи, дорогу покажи! – и снова с монотонностью стука поездных колес зачастила: – Не темень, не туман, не морок…

Помело вспарывало туман раз за разом. Сперва туман молчал – вязкой массой смыкался сразу за помелом, словно хотел сожрать, поглотить, задавить малейший след чужого, чуждого, стремительного… Но помело взлетало снова и снова, девичий голос частил слова – уже запинаясь, уже уставая, уже явно заплетающимся языком, но все повторял и повторял, упрямо, настырно, не переставая… и туман дрогнул – совсем чуть-чуть. Потом за помелом стала оставаться дорожка – как если вилкой провести по манной каше. И смыкалась долго и неохотно.

– Не навь, не явь, не кривда, не правда…

Скрип-скрип, скрип-скрип…

За взмахами помела в тумане оставались длинные росчерки… Скрип-скрип… Сквозь один такой росчерк Танька вдруг увидела сцепившихся в схватке воинов – в уши ворвался оглушительный лязг сражения. Скрип-скрип… Помело махнуло в другую сторону – огромный, похожий на чудовищную детскую фантазию жук сунул толстое, как бревно, жало в возникший проем. У основания жала торчал вогнанный по рукоятку меч. Раздались вопли, но следуя за взмахом помела жук исчез, сквозь новую прореху полыхнул огонь – спрятался, сунулась жуткая, похожая на деревянную маску рожа с единственным глазом в треугольной глазнице – исчезла… Они все брели и брели, скрип-скрип, Танька отлично понимала, что за это время они должны были три раза пересечь туманную низинку насквозь…

Скри… Скрип чемодана оборвался. Они стояли в сплошном тумане, и только горячие пальцы Богдана на запястье были реальностью, а все остальное – туман, туман и еще раз туман, и только впереди закручивалось воронкой белесое марево, с каждым мгновением все ускоряя и ускоряя вращение. И было в этой воронке нечто безжалостное. Окончательное.

– Не хочешь – не пойдем. – Богдан обнял Таньку за плечи и притянул к себе.

– Не хочу, – вглядываясь в белесую воронку, выдохнула она. – Но пойдем. Просто… – она сдавленно всхлипнула. – Я боюсь!

– Ну это же Ирка там одна, – рассудительно сказал Богдан. – А мы с тобой вдвоем – страшная сила!

Танька с надеждой подняла к нему голову – на глазах ее закипали слезы, а губы подрагивали испуганно. И тогда Богдан наклонился и просто прижался губами к этим дрожащим губам. Танька издала протестующий всхлип… потом закинула руки ему на плечи, и так, губы к губам, дыхание к дыханию они прыгнули в клубящуюся воронку.

Ирка

Глава 55. Блуждание по Мировому Древу

Ирка тащилась по узкому и длинному проходу. Она, конечно, никогда не бывала внутри человеческого организма, но ей казалось, что кишки изнутри должны выглядеть именно так, а попавшийся на пути довольно широкий и высокий зал смахивал на желудок. Стены сияли светлой древесиной: не привычным ошкуренным срезом, а такой, какой она, наверное, видится червячку, прокладывающему ходы под корой, – живой, дышащей, пульсирующей пористой массой. «Пол», «стены» и «потолок» ритмично подрагивали, пружиня не в такт Иркиным шагами, а сами по себе. Под ногами слегка хлюпало – стоило чуть придавить поверхность сапогом, как из-под подошвы проступал остро пахнущий древесный сок и собирался в небольшие лужицы, еще более увеличивая сходство с желудком. Золотисто-янтарные прожилки тянулись везде, переплетались, сматывались в клубки, и по ним тоже толчками двигался сок. В сплетении таких клубков лучше всего было отдыхать – там обязательно оказывалось что-то вроде люльки, и легкое подрагивание, вызванное толчками сока, не раздражало, а, наоборот, прибавляло сил.

Ирка с сожалением выбралась из очередной такой люльки и, волоча за собой Айта, двинулась через зал-желудок к выходу. Сильф продержался гораздо дольше ундины, но и он уже начал выдыхаться, и воздушная платформа, на которой она «везла» Айта, теперь волочилась у самого древесного «пола» и даже иногда подскакивала, когда тот особенно шумно и глубоко «вздыхал». Но Ирка чувствовала, что идти осталось недолго. Каким-то образом, с первого же шага внутрь Великого Древа, она ощущала Алатырь-камень. Она даже видела его несколько раз. Изнутри Древо смахивало не только на чьи-то потроха, но и на громадный многоквартирный дом. Иногда Ирка оказывалась на своеобразных площадках, и тогда перед ней открывался «лестничный пролет»: ствол Великого Древа, заполненный комнатами и переходами, в самой сердцевине был полым, как шахта лифта, только без самого лифта. Ирка запрокидывала голову и видела пористые стенки, уходящие вверх до бесконечности. Точно такие же стенки уходили вниз, но в одной из ниш всегда оказывался он – Алатырь-камень. Громадный скальный валун странного черного и одновременно глубокого розового цвета (Ирка никак не могла отвязаться от мысли, что хотела бы вечернее платье с таким обалденным сочетанием), он не испускал свет, не брызгал искристыми разрядами – в нем была лишь солидность и поистине каменная невозмутимость, присущая, наверное, только особам королевской крови. Видно было, что это и есть самый главный камень среди всех камней, а всякие многокаратные «Орловы» и «Кохиноры» ему даже в гравий не годятся.

Камень в нише был точно в ободе гигантского перстня, и каждый раз эта ниша оказывалась в разных местах. То у Ирки над головой – прямо среди листьев кроны, будто это не камень, а громадное яйцо. То, наоборот, далеко-далеко-далеко внизу, среди сплетения корней, которые, по идее, должны находиться совсем в другом мире, и видеть их Ирка не могла – но вот видела же! Но чаще всего камень был в нишах ствола – то в окружении пушистого мха, то среди пульсирующей древесины, то в глубокой шахте, то на ровной площадке, то в луже древесного сока, то вовсе свисал с потолка, отделенный от нее несколькими лестницами и переходами. Но у Ирки не было чувства, что Алатырь убегает от нее, – она просто все время видела камень с разных сторон, разве что этих сторон оказалось несколько больше, чем привычные верх и низ, перед и зад.