Dagome iudex: трилогия - Збигнев Ненацкий
Какое-то время прямо оглохнуть можно было от ударов мечами по щитам, ибо всех охватила радость, что закончилась неволя княжеская, и настало вольное время.
Сказал еще Даго:
— Нашим общим знаком станет белая птица, называемая орлом, поскольку он сам управляет своим полетом, и означает это — что он свободен и никому не подчиняется. Видел я серебряных и золотых орлов у франков, которые подражают древним ромеям. Но у их орлов по две головы, чего на самом деле у живых птиц не случается. Темный это народ, хотя оружный и боевой. Подобно тому, как и в двухголовых птиц, верят они, что Бога можно повесить на колу и ободрать с него шкуру, как с кролика. Знак истинного орла, не серебряного или золотого, но белого, что летает над лесами нашими, возлюбили лестки, что были со мной в самые трудные минуты. Посему делаю я лестков стражниками вольности нашей, и желаю иметь из них армию свою, давая им право носить багряную блузу, а кроме меча и щита — еще и копья с знаком нашим. Им же дарю я право носить белый плащ, как у воевод и меня самого, как у владык, которых сделаю сотниками новой армии; как у градодержцев и старост, чтобы знали все, что ни я, ни воевода, ни владыки не возвышаются над обычными лестками, поскольку и сами лестками являются. И даю им право, чтобы обращались к ним «господин», ибо слово это означает достоинство защитника свободы. Лестками я стану командовать лично. — И сказал еще Даго: — Понравится ли князьям и богачам свобода, которую я дал этому народу? Они станут желать вернуть давний порядок и свое угнетение народа. Ведомо мне, что Дунины из Познании и Лебеди из Лонда стакнулись с княгиней Хельгундой, чтобы ударить на нас после жатвы и забрать у людей свободу. Так что с каждой стороны угрожает воле народа зло. А еще воле народа грозит опасность со стороны тех, что втихую способствуют князьям и богачам, поскольку в их времена они богатели за счет народа. Потому, чтобы защитить свободу народную, обязан я со всем войском, еще до жатвы, отправиться на Гнездо, добыть его и обеспечить волю еще и тамошним лендицам. А если кто-то из вас, гопелянов, думает, что зазря желаю я дать волю лендицам или же иным народам, что владеют нашим языком, то извещаю, я, Даго Господин и Пестователь: что поскольку все люди свободны, то нет теперь раздела на лендицев и гопелянов. Нет у нас гор, а только равнины и поля. В связи с этим, чтобы как-то отличить от того, что было при князьях и богачах, объявляю вас полянами. Теперь вы являетесь единым народом полян, от слова «поле» название взяли. И с этих пор, кто скажет о себе, что он лендиц или гопелян, и потому-то пожелает другого гнобить или как-то над ним возвышаться, будет покаран он смертью через повешение. Кто же скажет о себе, что он полянин и к народу полян себя засчитывает, тот свободен и равен другому, который себя засчитывает в поляне. — И продолжил далее говорить Даго Господин и Пестователь: — Все вы отдались в мое пестование добровольно, без принуждения, по собственному желанию охраны и опеки. Потому я, Даго Господин и Пестователь, обязан защищать вашу свободу, которой угрожает княгиня Хельгунда, богачи Дунины и Лебеди, а еще много других князей из чужих краев. Для защиты вашей воли нужно мне будет многочисленное войско, живность и мясо, денежные средства, серебро и золото. Потому, чтобы защищать вашу волю, уже после жатвы приставы-исполнители наложат на каждый град и на каждого кметя соответствующую дань. Ибо только таким способом могу я защищать ваши свободы. А кто будет не в состоянии расплатиться с данями, пускай на какое-то время отдастся в неволю и выполняет обязанности по строительству градов и портов. Никто ведь не может чувствовать себя по-настоящему свободным, если воле его угрожает опасность. Даже невольник свободен, когда неволя его служит свободе. Объявляю вам, что через неделю выступаем мы против Гнезда и княгини Хельгунды. Потому, если кто в этот миг воспротивится распоряжению моему или тех, кто от моего имени управляет, если кто приказа не исполнит или выполнит медлительно, тот встанет перед народным судом, и как враг народа повешен будет. Но, чтобы каждый все так же вольным себя чувствовал, призываю к существованию суды народа. Любой со своей жалобой сможет в такой суд обратиться и обрести справедливость. А еще обращайте внимание на тех, кто исподтишка способствует князьям и богачам, их тоже указывайте народным судам, дабы не угрожали они воле нашей. Теперь же я ухожу, чтобы никто не мог упрекнуть меня в том, будто бы правлю я вами как князь. Оставляю я вас, дабы вы избрали из себя два народных суда, каждый состоящий из девяти человек. О том, кто будет избран, кто станет руководить судом, уведомьте Херима, что начальствует в моей канцелярии.
Объявляю так же, что суды народа ничьей воли не должны слушать, но действовать только по своей совести. Лишь в исключительных обстоятельствах суд может обратиться ко мне, чтобы я дело решил, ибо вы сами назвали меня Дающим Справедливость.
Целый день и всю ночь продолжалось вече, на которое прибыли воины Пестователя и те, что были от Ольта Повалы. А поскольку в вече имел право принимать участие всякий вольный человек, собрались тут, в конце концов, больше двух тысяч человек. Раз за разом вспыхивали склоки и споры, и даже бои на мечах и ножах, поскольку, когда одни соглашались с кем-то в качестве судьи для народа, другие, пугаясь возвышения его лично и рода его, выражали свой протест. До утра пришли к согласию только в отношении шести судей, а выбрать следовало восемнадцать. А люди были уже измучены, голодны, к тому же их ожидали и другие дела. Потому утром эти шесть избранных отправились в комнату Пестователя, опустились они на одно колено и попросили, что бы он, как Дающий Справедливость, сам определил оставшихся народных судей. Пестователь призвал к себе Херима, а тот сказал, кто, по
