Далия Трускиновская - Люс-а-гард

Щуплый отпрыск рода Блокхедов, которого судьба никак не могла решить куда девать — то ли в богатые наследники, то ли в могахи, — так вот, этот отпрыск, так некстати выкраденный стрелками, сидел, разинув рот, и смотрел в вырез распахнутой рубахи Люс. А в свете последних угольков костра зрелище, очевидно, было соблазнительное.

Юный лорд наверняка слышал, какую отповедь устроил Люс вожак ватаги.

Сперва она решила, что и этот заморыш вот-вот примется комментировать ее бестелесность. И почти раскрыла рот, чтобы хоть ему высказать все, что она думает о растреклятом двенадцатом веке.

Слова уже были сбиты в три крутые и свирепые фразы. Люс с вызовом посмотрела в глаза гнусному мальчишке — и во второй раз за ночь онемела.

Щуплый лорд, оказывается, смотрел на нее с таким восхищением, какого она за всю свою жизнь ни в ком не встречала, хотя и была знаменитой Люс-а-Гард.

Но ей было не до мальчишек.

Запахивая на груди рубашку, Люс медленно отступила в заросли и набрала на браслете код возвращения.

В ушах загудело, голова закружилась, вокруг внезапно выросли прозрачные стены, налились металлической чернотой, а перед самым носом сперва нарисовалась, а потом и распахнулась дверь.

Диана, Маргарет и Асият выстроились перед этой дверью, как на параде, и тянули к Люс руки совершенно одинаковым жестом. В глазах же у них трепетал один вопрос:

— НУ???

Люс хмуро махнула рукой и вышла из хронокамеры. Дверь за ней сама захлопнулась.

Заговорщицы переглянулись — что-то было не так.

— Идиотский век! — воскликнула Люс. — Одни идиоты! Понимаете? И-ди-о-ты!!!

Тут на мониторе высветился график, на панели заиграли огоньки. Маргарет, Диана и Асият, как стояли в строю, так и повернули дружно головы от разъяренной Люс к двери хронокамеры. Три пары рук, опустившихся было от недоумения, опять протянулись к этой самой двери — встречать Зульфию.

— Вау-ау-ау-у-у!!! — взвыла сирена, негромко, но так выразительно, что волосы становились дыбом.

— Она в опасности! — без голоса, одними губами сообщила перепуганная Маргарет. — Это… кто-нибудь… Аварийный режим!…

— Солнышко Зульфия! — воскликнула Асият, воздела руки над головой и запричитала на никому не известном языке.

Одна неукротимая Диана поняла, что имела в виду обеспамятевшая Маргарет. Она бросилась к панели и стала работать тумблерами. В эту секунду ей было не до Люс.

Дверь хронокамеры распахнулась. Оттуда хлынул поток мутной воды вместе с мелкими рыбешками. Диана отскочила, Асият умолкла на полуслове, а Маргарет подпрыгнула на месте, как будто надеялись приземлиться не в огромной луже, а по крайней мере на потолке.

Из хронокамеры вышла насквозь мокрая Зульфия. Была она без своего нарядного кафтанчика и даже без фальшивых драгоценностей, к тому же босиком.

— Тьфу! — первым делом она выплюнула комок тины. — Ну, я уж думала, не выплыву… Думаете, легко набирать код чуть ли не на речном дне?

— На дне? — воскликнула Диана. Имелось в виду — ты что же, голубушка, совсем плавать разучилась?

— Меня под челн затащило, — объяснила Зульфия, отжимая длинные косы.

— А вода там, между прочим, ледяная.

Шлепая хвостом своего длинного шелкового плаща по огромной луже, Асият заметалась, обнаружила в углу служебный диванчик, стянула с него пушистую накидку и закутала мокрую внучку. Диана в это же время пыталась расстегнуть ей пояс, чтобы снять мокрые шальвары.

Ни на Люс, ни на Маргарет они уже не обращали внимания. По мокрому лицу Зульфии сразу было видно — А-Гард Семнадцатая вернулась с победой!

— Ну и кто же? — нетерпеливо спрашивали Асият и Диана. — Он сам? Сам?

— Разумеется, сам! — гордо сказала Зульфия. — Так и запишите в отчете

— Степан Разин!

4. СЕРЕБРЯНАЯ СВИРЕЛЬ

Люс и Зульфия сидели в саду на лавочке.

Только что они узнали результаты анализа. Зульфия ждала сына.

Отправляясь в двенадцатый век, Люс вовсе не жаждала материнства. Более того — вся ее надежда была на то, что экспериментального ребенка будет нянчить команда врачей и медсестер. И поэтому сейчас Люс вовсе не завидовала материнскому счастью подруги. Просто ей было обидно, что ее обскакали.

Люс впервые в жизни не оправдала ожиданий и потерпела поражение.

После чего, спасая свое самолюбие, она сделала основательную глупость. На очередном заседании тринадцати заговорщиц она объявила двенадцатый век и Шервудский лес совершенно бесперспективными маршрутами. Она даже предложила забрать оттуда хрономаяк и установить в более цивилизованном месте и времени. Тем более, что хрономаяков — мало, и размещать их нужно осмотрительно. Маргарет обещала подумать об этом предложении.

А теперь Люс, опомнившись, ломала голову — как оставить хрономаяк в Шервудском лесу.

Конечно, ей было чем заняться и в своем времени. Оставались нехоженые маршруты, необъезженные лошади, непобежденные фехтовальщицы и тому подобные развлечения. Дюжина-другая побед реабилитировала бы ее в собственном мнении.

Но Люс, когда первая злость прошла, обнаружила, что никак не может забыть Томаса, Робина, или как там звали на самом деле этого любителя грудастых девок.

Об этом она и говорила на лавочке Зульфии, а та ругала ее за яростный доклад на заседании заговорщиц.

— Даже если ты скажешь, что забыла в Шервудском лесу электронные часы, все равно тебя туда за ними никто не пустит! — возмущалась, причем не в первый раз, Зульфия. — Если бы ты только слышала, что ты им наговорила! Что от таких идиотов нормальных детей не родишь, а только аналогичных идиотов!…

Люс молчала.

— Ну, допустим, эту ерунду никто всерьез не принял. Но зачем было говорить правду? — в сотый, пожалуй, раз спрашивала мудрая внучка своей бабушки, Зульфия-А-Гард. — Неужели нечего было соврать? Кто бы побежал тебя проверять? А теперь… Теперь все знают, что мы на них не производим впечатления.

— Я все бы отдала, чтобы еще раз туда слетать, — призналась Люс.

— Скажи это своей бабушке! — посоветовала ехидная Зульфия. — Если у нее найдется время тебя выслушать. Они там разработали четыре подходящих маршрута. Один, кстати, в Элладу. Там именно спортивных женщин ценили. А машину-то мы можем использовать только полчаса в сутки!

— Надо что-то придумать. И я придумаю, — твердо сказала Люс. — Я доберусь до него! И я проучу его! Из шкуры вон вылезу, а проучу! Он еще на коленях будет передо мной ползать! Понимаешь, я от его наглости растерялась… Просто растерялась! А теперь я пришла в себя! И я готова!

— Ты-то готова, а хронокамера? — резонно спросила Зульфия. — Ну, кому была нужна твоя правда! Неужели трудно было придумать какую-нибудь дуэль? Или чуму? Впрочем… А почему бы не сказать им правду? Может, бабули растрогаются?