Сказание о пустыне (СИ) - Дайре Грей
С самого рождения старшая дочь показывала характер, его покойная мать лишь качала головой на ее требовательные крики и говорила, что выдать ее замуж будет непросто. Точнее непросто найти мужа, который сможет ее обуздать. И много тревог она принесет родителям.
Карим отмахивался. Он не был уверен, что увидит детей взрослыми, и хотел лишь найти тех, кто сможет позаботиться о его семье, когда Небеса заберут его. Раньше надежным человеком казался Шариф, но в последние годы старый друг отдалился и стал почти чужим, а если оправдаются подозрения Лафида, то и вовсе врагом… Молодой же шейх вряд ли может выступать надежной защитой. Впрочем, скорая встреча все покажет…
Аттабей доверял мнению кади, но хотел составить и свое. Он помнил Малика семилетним мальчиком, которого забрал вместе с матерью и отвез в Аль-Алин на самый край пустыни. К дальнему-дальнему родственнику по линии отца. Там никто не знал, кем является несчастная вдова и ее малолетний сын. Спустя пять лет мать наследника умерла, шейхи к тому времени успокоились и признали Карима аттабеем. Малик отправился к тетке в Набир, где и находился до покушения. Последний раз они виделись перед тем, как наследника Аль-Хруса принял народ пустыни. Он был уже не мальчиком, но юношей, который вовсе не желал прятаться, но все же прислушался к голосу разума. Пустынный лев надеялся, что будет слушать и впредь…
— О чем думает мой муж? — тонкие пальцы касаются лба меж бровей, будто пытаются отогнать тяжелые мысли.
— О будущем, только о будущем, — отвечает аттабей и обнимает жену. На сердце у него все также неспокойно…
…Шумит Аль-Хрус. Разлетаются по городу сплетни и слухи. Говорят, что молодой шейх скоро вернется домой. Откроется дворец, что стоял пустым четырнадцать лет, появится правитель у Сердца Пустыни. Радуются люди, но и тревожатся, каким будет новый шейх? Добрым? Мудрым? Сильным? Что принесет он городу? Никто не знает…
…В назначенный день и час через Золотые врата въезжает отряд народа пустыни. Всадники с закрытыми лицами едут по улицам к дому аттабея. Все одеты одинаково. И никто из прохожих, привычно уступающих дорогу, не подумал бы, что в центре отряда скачет Малик ибн Иса аль-Ахраб, будущий шейх и господин…
…У дома аттабея всадники спешиваются, и двое идут внутрь, а остальные остаются на улице. Им сразу же подносят свежей воды из колодца. А гостей встречает хозяин дома.
— Легка ли была дорога? — спрашивает Карим, разглядывая двух мужчин.
Тот, что справа, первым открывает лицо.
— Пустыня была к нам милостива, друг кади.
— Я ради и надеюсь, могу теперь поприветствовать своего племянника?
Второй из гостей нетерпеливо срывает с головы куфию и улыбается.
— Здравствуй, дядя!
Наследник Аль-Хруса молод. Кожа его смугла, глаза ясны и горят огнем, голос звонок и силен.
Кивает аттабей, разводит руками, показывая свое гостеприимство:
— Мой дом — твой дом, мой господин, располагайся, а я пока оговорю с нашими друзьями.
Кивает глава отряда, прощается с наследником:
— Народ пустыни рад был приютить будущего правителя.
— И я рад был быть гостем пустыни, — отвечает Малик и устремляется в соседнюю комнату к накрытому столу.
— Останешься ли ты и твои братья, чтобы разделить с нами трапезу? — спрашивает хозяин дома.
— Пустыня кормит своих детей, друг кади, к тому же дома нас ждут семьи. Мы поспешим в обратный путь, чтобы не беспокоить их…
— Пусть пустыня будет благосклонна к сынам песков…
— Пусть тебя хранят Небеса, друг кади.
Отряд народа пустыни уезжает, будто его и не было, а аль-Назир идет к гостю, приезда которого так долго ждал.
— У тебя хороший дом, дядя, — Малик уже устроился на подушках в ожидании аттабея.
— Дворец еще лучше, — хозяин дома усаживается напротив гостя и медленно режет лепешку.
— Жду не дождусь, когда смогу туда вернуться, — улыбается шейх, сверкают белые зубы.
— О твоем приезде еще никто не знает, было бы хорошо показать народу, что правитель вернулся…
— Торжественный въезд в город? С отрядом стражи? Я был бы рад показаться подданным, а не приезжать в свой дом как вор.
— Людей, желавших твоей смерти в Набире, так и не нашли. Они могут попытаться снова, — вежливо напоминает Карим и привычно хмурится.
— Неужели я теперь до конца жизни буду прятаться⁈
— Речь идет лишь о разумной осторожности, но в целом ты прав. Торжественный въезд через Золотые ворота в окружении стражи вполне подойдет для представления. Стоит также объявить праздник. Выставить угощение на площади.
— Хорошо, я согласен, — отмахивается Малик, уделяя больше внимания предложенным блюдам, чем беседе.
Умолкает хранитель Аль-Хруса, хмурится. Ему было столько же, сколько и племяннику сейчас, когда он принял на себя ответственность за город. Так почему же кажется, что гость — всего лишь неразумный мальчишка, а не взрослый мужчина? От того ли, что будущего шейха долго прятали? От того ли, что сестра матери на самом деле избаловала его? Или же от того, что не было рядом отца, способного направлять и учить?
— Как тебя принял народ пустыни? — спрашивает Карим, когда слуги приносят тонкие лепешки и инжир, а к ним крепкий чай.
По лицу молодого шейха пробегает тень.
— Их жизнь подобна самой пустыне. Неизменна. Несколько племен живут под рукой кади, переезжают с места на место. Следуют зову песков. Я провел с ними три года, но так и не смог понять…
Хмурится аттабей, понимает, что не быть договору между Аль-Хрусом и народом пустыни. Не станет кади поддерживать наследника.
— Я не оскорблял их, дядя, — молодой шейх замечает настроение родственника, — но и стать своим не смог.
— Главное, чтобы ты стал хорошим правителем для Аль-Хруса, — примирительно отмечает Пустынный лев.
Улыбается племянник, в глазах его мелькает озорство, как в глазах Рашида, когда тот желает совершить пакость.
— Я слышал о твоей женитьбе, дядя. О том, что ты украл невесту у лучшего друга и кроме нее не взял другой жены. Ты позволишь мне взглянуть на женщину, покорившую сердце хранителя Аль-Хруса?
Смеется Малик, и видится в его улыбке второй Шариф, когда-то такой же смешливый и молодой. Не улыбается Карим, но кивает, отгоняет дурные мысли.
— Правителю Аль-Хруса не отказывают. Я познакомлю тебя со своей женой и наследником…
…Тиха ночь пустыни. Спокойна. Но знают старики, что такое затишье и безветрие бывает только перед бурей. Не верят они спокойствию пустыни. И проверяют запасы воды, укрывают колодцы во дворах, осматривают кладовые. В доме можно пережить любую бурю…
…— Мальчишка! Наглый щенок! — рычит Пустынный лев, ходит по комнате из угла в угол, и кажется, что
