Денис Субботин - Огненный дождь

Тяжело вздохнув, Первак возвратил меч обратно в ножны:

-Щенок! – буркнул недовольно.

-И верно, Яросвет! – поморщился Ярослав. – Ты что? Забыл, кем был Первак…

-Я не нуждаюсь в твоей защите, сотник! – холодно оборвал его Первак. Встал и неспешно, вразвалочку пошёл от костра прочь.

-Вот так, - ухмыльнулся Яросвет. – Вишь ты, в твоей защите он не нуждается! Воин!

-Помолчи, - устало оборвал его Ярослав. – И чего воеводы тянут?!

-Да, и правда – чего? – пробурчал Яросвет, усаживаясь обратно и аккуратно укутываясь в тёплый плащ. – Помёрзнем тут, у костров греясь! Аль с голода подохнем!

Словно бы его ворчание было услышано воеводами, откуда-то из-за перелеска раздалось протяжное пение серебряного рога. И почти тут же многочисленные конные отряды, укрывшиеся до поры от взоров защитников в оврагах и лесу, выступили на поляну. Ожидавшие их в лагере пять сотен дружиников-медведей, приманка для базиликанцев, встретили их радостными криками. Впрочем, шум довольно быстро утих – кто-то первым заметил, как ворота форта открылись и известил о том товарищей… Послы. Несомненно, послы!

-Сотня, в седло! – рявкнул Ярослав на всякий случай. – Яросвет, Ждан, Богдан – на левое крыло!

Дружинники с охотой взобрались на коней – устали уже просиживать без дела час за часом. Правда, вряд ли сейчас их ждал бой…

-Как думаешь, сдаваться идут? – озаботился сидевший рядом с Ярославом Добран и сам же себе ответил. – Ой, не похоже!

-Вот именно – не похоже! – ухмыльнулся Ярослав, нервно дёргая себя за ухо. – Если бы шли драться, вышли бы всем войском. Шли бы сдаваться – шли бы опять же все. А тут отряд небольшой, всего то десять человек, и без знамени. Но – люди не из худших, по доспехам видно. Значит – послы. А раз послы, нам тут ещё как минимум два часа мёрзнуть, пока обо всём переговорят!

Время показало, что Ярослав ошибся и на очень много.

Послы – судя по знакам различия – два центуриона и восемь солдат рангом пониже, от стратиота до декана, приблизились к лагерю на сто шагов и там встали. У самого подножья горы. Из родянского войска тоже выделился отряд – небольшой отряд в полтора десятка всадников. Впереди – одинокий богатырь, седой и страшный в затопившем его горе: князь Буйслав.

-Ой, что-то будет! – вдруг пискнула Тилла, сама не поняла – почему.

-Тихо ты… баба! – цыкнул на неё Ярослав. – Накаркаешь!

Буйслав и выступивший ему навстречу центурион встретились в полусотне шагов от Ярослава, потому он всё очень хорошо видел. Всё. И как поначалу разговор не предвещал ничего страшного, как центурион кивал на слова Буйслава, а князь-тур пару раз согласился с какими-то словами базиликанца. И как потом голоса взвились до небес, и базиликанец что-то резко сказал, а князь Буйслав вдруг выхватил булаву и со всего маху обрушил её на голову посла. Тот – даром что воин не из последних – успел даже выхватить меч, начал его вскидывать, да не успел. Тяжёлая булава Буйслава размозжила ему лицо, глубоко вонзилась под шлем. Ярославу даже показалось, что брызги долетели до него. А в следующее мгновение в воздухе свистнуло несколько стрел и князь-тур начал медленно оседать в седле, выронив на снег булаву и ухватившись левой рукой за пробитое плечо. Из кустов выбежало несколько лучников, которые пока не стреляли, но готовы были стрелами прикрыть отход оставшихся в живых послов. А князь Буйслав рухнул с коня и распластался, вроде бы живой.

-За мной! – рявкнул Ярослав, добывая в руку секиру. – За мной, быстро!

Видимо, то же самое крикнули и остальные сотники, потому что земля содрогнулась и не меньше двух тысяч конников, не считая пеших воинов без строя и плана ринулись вперёд. Против них – меньше двух десятков пеших базиликанцев. Тут же бросившихся бежать…

Не убежали. Их настигли, полные праведного гнева, и стоптали, даже не поганя оружие. И мало кому было дело, что первым начал как раз Буйслав, убив неприкосновенно посла. Он был в своём праве, мстя за убитого племянника и наследника. А вот то, что послы базиликанцы обзавелись прикрытием, а это прикрытие, ныне поголовно истреблённое вместе с остатками посольства, ранило или даже убило князя… Смерть! Месть!

Наверное, они бы дошли и до ворот. Вряд ли, даже завалив всё вокруг трупами, ворвались бы внутрь форта, но приступ бы случился. Если бы не внезапный глас горна. Приказ, переданный через него был непреклонен: назад. И самые разгорячённые, а к ним можно отнести Туров, повернули коней. Возвращались, правда, не так быстро и с видимой невооружённым глазом неохотой. И коней горячили – вроде, мы готовы и обратно, был бы приказ!

Князь Лютень, как раз получивший радостную весть, что Буйслав Владенской жив и даже не сильно ранен, лишь только повредил ногу при падении, при виде столь явной демонстрации недовольства лишь закусил губу. Он сейчас, до выздоровления Буйслава был за старшего и в его власти было подвигнуть войско на любое дело. Даже невыполнимое. Например, бросить дружины на штурм…

-Всем в мой шатёр! – мрачно сказал князь воеводам. – Будем думу думать!

13.Княжеская дума. Шатёр Лютеня. Лагерь под стенами форта «Шип Розы». Утро 15 дня месяца Березозола.

Князь Буйслав тихо постанывал и ругался в дальнем углу – ему ещё не вынули стрелу, у которой оказался зазубренный наконечник и он страдал не ложно. Князь Лютень мерными шагами мерил шатёр из края в край и изредка бросал короткие взоры на третьего князя – Первосвета, князя-соболя. Тот задумчиво теребил короткую, окладистую бородку. Мыслил…

Подкованные железом каблуки сапог Лютеня взвизгнули, он резко развернулся:

-Ну, так что надумали?

-Штурм! – немедленно рявкнул из угла Буйслав. – Штурм, притом – немедленный! У нас впятеро больше войска, чего бояться?!

-Крови! – возразил Первосвет, впервые оторвав взор от жутко интересного узора на Дарийском ковре. – Большой крови наших воинов… Ты сам – воевода, князь Буйслав. Неужели не видишь, этот форт – неприступен!

-Вернее сказать, немалой крови стоить будет! – буркнул воевода Ивещей, с тяжёлым вздохом потирая поясницу, как всегда – стенающую после долгой скачки. – Это если в лоб. Через ворота. Там ещё и задняя стена есть, на море выходящая.

-Над отвесной скалой стоящую! – буркнул воевода Крещан, немедленно поддержавший своего князя. – Тут, хошь не хошь, прямой приступ возможен. И только он. Кровь, она, конечно будет. Но мы, Туры, готовы идти первыми. Раз уж вы так испугались!

Лютень резко остановился, вновь развернулся на каблуках и в упор посмотрел на Крещана. Тот не смутился, встретил его гневный взор спокойно, даже с усмешкой.

-Ты думаешь, что говоришь?! – тяжело, недружелюбно спросил Лютень. – Ты обвиняешь нас в трусости?