Джон Норман - Рабыня Гора

– Да, госпожа.

– У такого человека, как Боек из Порт-Кара, много женщин. Оставит ли он тебя себе, бросит ли своим людям, продаст или просто отшвырнет?

Она дрожала.

– Не сумеешь угодить – тебя могут убить.

– Я постараюсь угодить, – пробормотала она.

– Хочешь ли ты служить своему хозяину?

– Да, – отвечала она. – Да, госпожа!

– Припади к его ногам, – велела я. – Зубами развяжи ремни на его сандалиях.

Она повиновалась.

– Теперь целуй и лижи под левой голенью. Она послушно выполнила указание.

– Желай угодить своему хозяину, как угождает рабыня.

– Желаю! – вдруг хрипло выдохнула она.

Я рассмеялась, отступила назад. Она ошарашенно подняла голову. В глазах стояли слезы.

– Нет! Я этого не говорила!

Боек со смехом скользнул на меха подле нее, опрокинул ее на спину.

– Будет время – я научу ее любовным ласкам, – сказал он мне. – Совершенно невежественная рабыня.

– Нет, – рыдала она. – Я не рабыня! Я не рабыня!

Боек поцеловал ее шею, она закрыла глаза. Тонкие руки вцепились в его мощное тело.

– Я не рабыня, – не открывая глаз, твердо произнесла она.

– Потрогай, – со смехом сказал мне Боек, – Вся горит и истекает от желания.

У нее вырвался горький возглас.

– Бесполезно, бесполезно, Элайза! – хохотала я.

Она в ярости взглянула на меня.

– Ты – рабыня, Элайза!

Как приятно было мне в этом убедиться!

Она неистово запрокинула голову, замотала ею из стороны в сторону. Рука Боска ласкала ее.

Я поймала ее безумный взгляд. Все еще пытается сохранить образ землянки. Но чувственность берет свое, все труднее ей владеть собой, все труднее сопротивляться охватывающей все ее существо страсти. Изо всех сил боролась она с живущей в душе горианской рабыней. Но рядом – Боек из Порт-Кара. В объятиях такого мужчины вряд ли сумеет она одержать верх в этой борьбе. А он играл с ней, позволял сопротивляться, то давал почувствовать себя сильной, когда, казалось, еще усилие – и она устоит, то снова, будто исподволь, доводил до изнеможения, до беспомощных рабских судорог. И игру эту она прекрасно понимала.

– Зверь! – стонала она. – Сколько можно со мной забавляться?

Не раз доводил он ее почти до самого края, когда, стиснув зубы, закрыв глаза, она, казалось, вот-вот готова была сдаться, а потом, к жестокому ее разочарованию, позволял ей затихнуть, сохранить оставшиеся еще крохи достоинства женщины-землянки.

– Не хочу быть рабыней! – твердила она. Но и глаза, и сжатое в его объятиях тело молили: еще! еще шаг! до конца! Какой маленькой казалась она в его руках!

– Ты корчишься, как рабыня, Элайза, – подлила я масла в огонь.

– Нет! – вскричала она. Так старалась замереть, остаться сильной, твердой – и не могла.

– Стоит ему коснуться тебя, ты взвиваешься, как рабыня!

– Нет! – неистовствовала она. – Нет!

Но я-то видела: она жаждет, чтобы он сделал ее рабыней. Ей хочется быть его невольницей.

– Я покажу тебе, – кричала она мне, – как женщина может сопротивляться мужчине!

Вдруг он откатился от нее и повернулся спиной.

– Я устал. Посплю.

И тут – вот забавно! – лицо прекрасной Элайзы перекосилось от страха, от острого разочарования.

– Хозяин? – Она тронула его за плечо. – Прошу тебя, хозяин.

– В чем дело? – отозвался он.

– Прошу тебя, не переставай ласкать свою рабыню, хозяин. Я рассмеялась, но и это не остановило Элайзу.

– Почему? – спросил он.

– Потому что я твоя рабыня, – признавая его власть над собой, молвила она. Я улыбнулась. Элайза этого и не заметила. Да, так и есть. Она – его рабыня. Вот и прекрасно!

– Рабыня Элайза просит ласки хозяина? – спросил он.

– Рабыня Элайза, – сказала она, – смиренно, униженно просит, всем сердцем жаждет ласки своего хозяина, Боска из Порт-Кара.

Перекатившись на бок, он схватил ее в объятия.

– Ты рабыня, Элайза, – сказала я ей.

– Да, – признала она, – я рабыня. – И, повернувшись к Боску из Порт-Кара, вскричала: – Рабыня – твоя. Возьми ее, хозяин!

Я тихонько вышла.

Мягко коснувшись ногой, Боек из Порт-Кара разбудил меня. Я спала у подножия кресла в парадных покоях.

– Скоро полночь, – сказал он. – Мне пора уходить.

– Да, хозяин, – протирая глаза, пробормотала я.

Рядом с ним на коленях стояла Элайза. Руки ее были связаны за спиной.

Он отнесет ее на крышу, привяжет к седлу тарна и увезет в Порт-Кар.

Ее темные волосы рассыпались по плечам, почти скрывая золотые серьги. На шее поблескивал стальной ошейник. Как мягка, податлива, как слаба рабыня! Как прекрасна в своих оковах!

– Можно рабыне говорить? – спросила она.

– Да, – разрешил он.

– Я знаю: меня отвезут в Порт-Кар, будут подробно допрашивать.

– Да.

– Я скажу все, что знаю.

– Верно, рабыня, – кивнул он.

– А потом? – спросила она. – Что потом, когда от меня выведают все, когда для дела от меня больше не будет пользы? Что будет со мной тогда? Свяжут и бросят на съедение уртам?

– Может быть, – ответил он.

– И для меня нет надежды сохранить жизнь?

– Есть, – сказал он. – Ты красива. – Он смерил ее взглядом.

– Я буду стараться угождать. – Она прижалась губами к его бедру. Он сумел покорить ее!

Никаких сомнений: даже сыграв свою роль в войне миров, прекрасная Элайза останется в живых и станет ублажать мужчин. Она уже больше не агент таинственной межпланетной державы. Теперь она просто прелестная бесправная рабыня Гора.

– Встань, рабыня, – приказал Боек из Порт-Кара.

Она легко вскочила на ноги.

Он держал в руках кляп – прежде чем подниматься на крышу, рабыне нужно заткнуть рот.

– Пожалуйста, хозяин, – попросила она, – еще мгновение, прошу!

Он отступил.

Элайза – в ошейнике, со связанными за спиной руками – подошла ко мне:

– Мы обе теперь рабыни, Джуди.

– Да, Элайза.

– Колледж кажется таким далеким.

– Да, – улыбнулась я.

– Я люблю тебя, Джуди, – вырвалось вдруг у нее.

– Я тебя тоже, Элайза. – Я обняла ее, поцеловала. Она ответила мне поцелуем.

– Удачи тебе, рабыня.

– Удачи тебе, рабыня, – откликнулась я.

Стоя позади, Боек из Порт-Кара заткнул ей рот кляпом, крепко привязал. Она безмолвно смотрела на меня.

Потом Боек связал мне руки за спиной и, как и Элайзе, ткнул в рот кляп.

– Твоя шея для другого ошейника, – сказал он мне. Спросить ни о чем я уже не могла. – На колени, – приказал он. Я встала на колени. – Ноги вместе! – Свисающим с моих рук концом веревки он связал мне лодыжки, оставив между ними и запястьями отрезок длиной дюймов шесть. Потом, не тратя больше времени на разговоры, снял с двери цепь, перекинул через плечо свои пожитки и, взяв за руку Элайзу, повел ее к выходу. Вскоре их шаги уже гремели на ведущей на крышу лестнице.