Сам себе цикл. Дилогия (СИ) - Мусаниф Сергей Сергеевич

– Если ты не готов платить такую цену, зачем ты вообще зашел в этот магазин?

* * *

Белозерский отпустил машину, сказав шоферу, что он свободен до самого вечера. А скорее всего, там получится и больше. Должно пройти какое‑то время, прежде чем транспортное средство припишут к другому чиновнику.

И не факт, что это снова будет директор СИБ.

Князь решил пройтись пешком. Совершить свой последний в этой жизни променад, как бы патетически это ни звучало.

Конечно же, у него был пистолет, и даже при себе, но он решил, что пускать себе пулю в лоб, едва выйдя из императорского кабинета будет недостойно.

Некрасиво.

Хотя, окончательного решения он еще не принял. Может быть, это будет висок.

Последние годы, когда к этому все, в общем‑то шло, а в последние дни – стремительно покатилось, у князя уже был выработан план действий на этот счет.

Прийти домой, наполнить ванну, тщательно помыться, надеть свой парадный мундир, может быть, даже пристегнуть церемониальную шпагу, которая нигде, кроме как на торжественных мероприятиях не использовалась, выпить стопочку коньяка, сидя в любимом кресле, может быть, даже выкурить сигарету, хотя князь отказался от этой зависимости много лет назад.

И уже потом, отвернув к стене портреты жены и детей, чтобы их не забрызгало кровью, поднести пистолет к голове и спустить курок.

Мысли о том, чтобы бежать, у него даже не возникало.

Бежать бессмысленно. Во‑первых, СИБ будет искать тебя очень долго и очень упорно, и до конца жизни ты будешь ходить, оглядываясь. А во‑вторых, если ты сбежишь, император возьмётся за твою семью. Жена, дети, внук… Всем им не будет нормальной жизни, если князь отправится в бега.

Империя безжалостна.

Он вышел из Кремля через Сенатские ворота. Напоминание о том, что когда‑то страной правил не только Совет Князей, что политику могла определять не только сила. Крайне короткий промежуток времени, который закончился очередной большой кровью. Но ворота и башню переименовывать не стали, оставили, как есть. То ли в назидание потомкам, а то ли просто руки не дошли.

Прогулка не обещала быть длинной. Его городская квартира находилась в получасе ходьбы.

Там сейчас никого нет, кроме прислуги. Отпустить их, и никто не помешает.

Но пусть сначала кто‑нибудь наполнит ванну.

Он шел по площади, неторопливо переставляя ноги. Одну за другой, одну за другой.

Торопиться ему было уж некуда, но и задерживать императора, отклоняясь от пути, ему не хотелось. Он шел и думал о том, где ошибся, что сделал не так и где мог сделать больше.

Наверное, где‑то и мог.

Наверное, надо было громче орать и больше требовать с подчиненных. Ночевать на работе, подавая личный пример и пытаясь обеспечить результат.

Найти одного человека в пятнадцатимиллионном городе – сложная ли это задача? У тебя десятки тысяч подчиненных, в городе стоит сотня тысяч камер, полученное с них изображение обрабатывают самые дорогие машины, дороже только у министерства обороны, наверное.

И даже если человек знает, что его ищут, даже если ему помогает кто‑то из местных жителей… Это все равно вопрос нескольких дней. Максимум – недели.

Кто мог знать, что именно этих нескольких дней ему и не хватит?

Они уже вышли на него, они уже сели на хвост, вычислили людей, оказывающих поддержку, и пусть задержание прошло не слишком гладко, и выбить информацию из мертвых не получится, но теперь колебателю тверди некому было помогать…

СИБ работала… штатно. Методично. Наверняка.

И так же наверняка выдала бы результат. Еще выдаст.

Но для самого князя времени не хватило.

Он остановился.

Сначала ему показалось, что у него снова начали дрожать колени, но потом он понял, что проблема не в нем, а в поверхности. Дрожали сами камни, которыми была вымощена площадь.

Откуда‑то издалека послышались крики. Так кричат от ужаса, не от боли, отметил он.

Вибрации усиливались, крики тоже.

Он на всякий случай потянулся к кобуре, хоть и непонятно, как пистолет может помочь при землетрясении, которых тут никогда не было, когда один из булыжников в паре метров от него вывернулся из общей кладки и взлетел в воздух.

Значит, не землетрясение, понял князь.

Булыжник завис на высоте около пяти метров.

Он видел, что это происходит все чаще, что над площадью висит уже добрая сотня камней, и что с каждой секундой их становится все больше, и он уже понял, что это означает.

Он замер на месте, пытаясь решить, в какую сторону ему лучше бежать. То ли обратно в Кремль, чтобы предупредить императора и быть рядом с ним в минуту опасности – карьеру и жизнь это уже не спасет, но долг дворянина есть долг дворянина, а возможно, что это как‑то в дальнейшем поможет его семье – или же домой, просто подальше отсюда, и пусть с проблемой разбираются те, кому на самом деле положено реагировать на такие вызовы.

Личная гвардия императора.

Высшие аристократы, коих тут вокруг должно быть просто несчитано. Включая тех, кого он сам назначил в группу оперативного реагирования.

Он так и не успел принять это решение, когда очередной камень, вывернувшийся у него прямо из‑под ног и взлетающий к своим собратьям, размозжил ему затылок.

Глава 29

Над Красной площадью бушевал рукотворный каменный торнадо высотой втрое превосходивший Кремлевские башни, в самом широком месте его воронка достигала двухсот метров.

Император посмотрел на экран. Посмотрел в окно.

И там и там это выглядело, как спецэффект к очень дорогому блокбастеру. Зловещий, внушающий тревогу, угрожающий.

– Давненько я не видел ничего подобного, – сказал император. – Сколько он так уже висит?

– Три минуты с тех пор, как достиг этого размера, сир, – доложил генерал‑аншеф Кравцов, командующий личной императорской гвардией. – Возможно, это просто демонстрация силы и приглашение к переговорам.

– Нет, – сказал император. – Мы оба понимаем, что этот конфликт не может быть улажен дипломатическим путем.

– Тогда вам самое время эвакуироваться, сир.

– Рано, – сказал император. – Возможно, он пытается откусить кусок, который не сможет проглотить. А эта пауза – это последнее проявление милосердия, как он его понимает. Чтобы все, кто хочет, успели убежать. Оператора нашли?

– Ищем, сир. На площади его нет. Или он… внутри.

– Вызывайте армию. Танки, самолёты, все, что есть. Снимите ограничение на полеты над городом, уберите щиты.

– Уже сделали, сир, – Кравцов считал применение боевой авиации в городе не самой хорошей идеей, но ситуация не оставляла ему выбора.

Наблюдатели сообщили ему, что на площади сейчас бушует два торнадо, вложенные один в другой, как фигурки в матрешке, и плотность каменного потока такая, что ни пулеметная очередь, ни противотанковая ракета не могут его пробить.

А поскольку брусчатки на площади не хватило, колебателю пришлось разобрать на кирпичи соседние здания. О возможном количестве жертв генерал предпочитал не задумываться. За всю его карьеру ему не приходилось сталкиваться ни с чем подобным.

Он видел проявления силы, которые выглядели гораздо эффектнее, чем это. Ледяные бури, огненные штормы, дожди из острых, как бритва, лезвий… Но никогда ничего подобного не случалось в центре густонаселенного города, вдобавок еще и служившего столицей целой империи.

Танки, самолеты…

Поднятые по тревоге самолеты будут тут уже через десять минут. Танкам и бронепехотинцам потребуется куда больше времени. Но это, по большому счету, не имело никакого значения, вряд ли обычным вооружениям удастся сыграть решающую роль.

Объект умел создавать вокруг себя гравитационные аномалии, которые меняли траектории полета пуль и ракет. Теоретическая модель утверждала, что если перенасытить его защиту, она рано или поздно рухнет, но точный потенциал колебателя был неопределим, а потому цифры отсутствовали даже приблизительные..