Dagome iudex: трилогия - Збигнев Ненацкий
Пировали во дворе в Крушвице, хотя запасов еды и мало было. А в ходе пиров этих, то тому, то другому переставало нравиться, что каждый обязан прислуживать Стронке, искать ее милости, улыбаться ей, льстить, ибо может она наморщить свой носик, искривить губки, а тогда Ольт Повала Старший лишит неудачника власти над градом. Были и такие, опасавшиеся, что немилость Стронки закончится тем, что подадут им яд в еде или питье. Наиболее храбрые потихоньку выбирались по ночам на встречу со странным Пестователем, и он восхищал их свом величием. Когда же получали они мешок золота, пускай и самый маленький, с радостью слушали, что Пестователь не желает княжеской короны, а единственное, чего он желает — то взять их всех под собственный плащ, под свою опеку, в свое пестование. Самым же существенным было то, что, по сути дела, вопрос и вправду стоял между отцом и сыном, а не между враждующими народами, племенами или родами. Если же Пестователь будет долго осаждать Крушвиц, что случится со сбором зерна, а ведь близилась пора жатвы. Ну что с того, что Повала Старший и Повала Младший как-то да договорятся, если урожай пропадет, и всем будет угрожать голод? По причине ссоры между отцом и сыном не поплывут ведь по Висуле корабли с зерном к князю Гедану.
На тринадцатый день осады, во время вечернего пира при дворе в Крушвице, когда обильно потек мед из жбанов, неожиданно встал из-за стола градодержец Кендзержа, град которого был убогий, а доходы совсем никакими, и сказал:
— Обращаюсь к тебе, Ольт Повала Старший! Это война не между нами и Пестователем, но между тобой и твоим сыном. Нам же пора за жатву приниматься. Сейчас самое время сенокоса, а кто может быть уверен, справится ли челядь хорошо, раз все мы здесь? Нам что, замучить скотину голодом, когда придет зима? Твой сын, Ольт Повала Младший, отдался Пестователю в его пестование. Сделай то же самое, и Пестователь вас рассудит, ведь, насколько мы слышим он ведь — Дающий Справедливость. А мы с его судом согласимся. Если отдаст он Крушвиц твоему сыну — пускай так и будет. Если прикажет он тебе и Стронке покинуть Крушвиц и поселиться в каком-нибудь граде поменьше — пускай так и будет. Мы же слышим обещания Пестователя, что не прольется ни единой капли крови, что каждый останется при своих владениях и при собственной жизни.
Ольт Повала Старший схватился за меч и бросился на Кендзержу, но тот закрылся щитом. Изумился Повала Старший тому, что был единственным, кто напал на градодержца. Все остальные градодержцы неподвижно сидели за столами, что означало: они согласны с таким решением дела. Даже два сына Повалы Старшего не поднялись с места, чтобы помочь отцу. Ведь они понимали, если Стронка родит сына, судьба их будет столь же неопределенной, какой была судьба их старшего брата.
На следующий день Ольт Повала Старший закрылся в своей комнате и сходил с ума от бешенства, разбивая мечом стол и лавк, сбрасывая со стен богатые гуннские ковры, щиты, копья и мечи. Никого не хотелось ему видеть, ничего он не брал в рот, поскольку боялся, что если не согласится с предложением Кендзержы, то его отравят.
Тем же днем положили толстые балки над рвом с водой, что преграждал дорогу к укрепленному граду Крушвицу. Все понимали, что это означает: Ольт Повала Старший отдастся в пестование Даго и согласится с его судом.
Раздвинули засеки, широко распахнули ворота в палисаде. На пятнадцатый день осады Крушвица, по возведенному надо рвом мосту, через распахнутые ворота вышел к Пестователю Ольт Повала Старший, два его сына и все градодержцы. Шли они в своих самых лучших одеждах и в полном вооружении, но пешком — именно так, как посоветовал им Херим. Пестователь же сидел на своем белом жеребце, в белом плаще и золоченном панцире, в белых рукавицах и со Священной Аналой на своих белых волосах. Рядом с ним стояли его воины, а так же Ольт Повала Младший. За их же спинами размещалось все войско Пестователя.
По совету Херима, Ольт Повала Старший опустился на одно колено, а за ним — все его сыновья и градодержцы. Было прекрасное солнечное утро семнадцатого дня месяца Червень, пора сбора сена с лугов и пастбищ. По небу медленно плыли громадные белые облака и ненадолго отбрасывали тени на оба войска.
Не спеша подъехал Пестователь к Ольту Повале Старшему, к его сыновьям и градодержцам. Поближе подошли его воеводы, а также Ольт Повала Младший. И пускай стояла полнейшая тишина, ибо Пестователь должен был провозгласить свой приговор, никто не услышал. Как Даго сказал Ольту Повале Младшему:
— Выполняй, что решил.
Быстрым движением Ольт Повала Младший выхватил меч из ножен и рубанул острием в склоненную шею отца, Ольта Повалы Старшего, потом по шее своего брата, Ольта Повалы По младше. Оба пали мертвыми у ног Пестователя. В людских устах застыл крик испуга и гнева, ибо на глазах у всех свершилось клятвопреступление. Решил Ольт Повала Младший на мгновение передохнуть после этих чудовищных ударов, и тут Херим подскочил к тринадцатилетнему мальчишке, Ольту Повале Наименьшему, схватил его за руку и поволок к Виндосу, пряча мальчика под белым плащом Пестователя. Желал Ольт Повала Младший убить и самого меньшего из братьев, ибо решил так заранее, вот только сделать этого уже не мог, ибо дрожавший от страха мальчонка уже скрылся под белым плащом.
Уже раздались было крики, и оба войска двинулись было друг на друга, как закричал Пестователь:
— Что же утворил ты, Ольт Повала Младший? Убил отца своего и брата своего? Отцеубийство и братоубийство совершил?
А потом обратился он к градодержцам и войску Ольта Повалы Старшего:
— Желаете ли вы видеть повелителем своим отцеубийцу и братоубийцу?
Ответа он не ждал. Выхватил из ножен свой меч Тирфинг и одним ударом снес с туловища голову Ольта Повалы Младшего.
