Троецарствие. Дилогия (СИ) - Останин Виталий Сергеевич

Куда больше меня беспокоили защитники города. Если они сумели договориться о вылазке вместе с когурё, нам придется несладко. Даже пять тысяч воинов, четко понимающих, что они делают, могут тут натворить бед, а если за стены выйдет десять‑двенадцать?

Впрочем, осажденные не решились на вылазку, даже если и имели такой договор с наемниками. «Воодушевление» сработало, как надо, и они со стен могли видеть, что паника не охватила все войско, а лишь создала несколько очагов неразберихи. И пусть моя техника не могла накрыть всю армию за раз, ее действия оказалось достаточно, если полководец не стоит на месте, а постоянно перемещается, подбадривая простых воинов и младших командиров.

А потом еще и капитаны подключились. Бык, ринувшийся в одно лицо на несколько десятков воинов тяжелой пехоты противника, проникших за стены лагеря. Амазонка, носившаяся с сотней стрелков между шатров и безжалостно уничтожавшая тех, кто сумел зайти так далеко. Пират, возглавивший вылазку за стены и теперь оттеснявший один из вражеских отрядов к побережью. И, естественно, Юэлян.

Моя нареченная стреляла редко, но каждый ее выстрел стоил жизни сразу нескольким корейцам. Не в том смысле, что она на одну стрелу нанизывала по два‑три человека, как какой‑нибудь Леголас. Нет, ее способности были куда более реалистичными, но от этого не менее эффективными.

Например, один раз – сам видел – она подбила ногу щитоносцу, который прикрывал несколько своих товарищей‑копейщиков. Падая, он мало того, что оставил их без защиты, чем тут же воспользовались мои воины, но и зацепил напарника со щитом, обвалив таким образом строй. Десяток «лазурных драконов» тут же клином врезался в расколотое построение и принялся шуровать алебардами среди лучников и арбалетчиков.

Мое же участие в битве ограничилось в основном наблюдением, периодическим применением «воодушевления» и отдачей приказов усилить одно направление или прекратить преследование на другом. Ну и разочек я пронзил «плащом полководца» одного оборзевшего корейца, который возомнил себя мастером меча и рванул ко мне.

Он, кстати, действительно был крутым бойцом. Срезал двоих моих телохранителей, будто они не лучшими из лучших были, а деревенскими телятами, которых только‑только в армию забрили. Обманным движением разминулся с еще двумя – те в результате врезались друг в друга, хорошо хоть, не порезались. А потом стелящимся таким шагом, держа меч на отлете за спиной, побежал ко мне. Наруто, блин!

Я свой клинок доставать не стал. Было понятно, что как фехтовальщик он превосходит меня на две головы. Вместо этого я на короткий срок выставил одно крыло «плаща» прямо на его траектории движения. А когда он в него врезался – невидимое же – и ошалело затряс головой, скрутил второе крыло в веретенообразный копейный наконечник и вогнал ему в грудь. Такой подляны от Стратега, который, как всем известно, вата в ближнем бою, он не ожидал, за что и поплатился.

В общем, за полчаса‑час, мы отбросили корейцев обратно к морю. Но преследовать, разумеется, не стали. С кораблей дали еще один залп копьями с горшками у наконечников, которые затянули передний край сражения едкой взвесью, и десант смог спокойно погрузиться на лодки.

Правда, на этом их удача и закончилась. Юлька, которая как лучник ситуацию считывал в мгновение ока, тут же вывела на позиции, до которых аркбаллисты не дотягивались, около сотни арбалетчиков, которые, подчиняясь ее приказам, принялись обстреливать беззащитные лодки.

Будь у нее время собрать побольше стрелков, до кораблей не добрался бы ни один диверсант – все бы легли под обстрелом. А сотня лишь изрядно потрепала улепетывающих врагов, пока они находились в зоне дальности арбалетов и луков.

Защитники Куайцзи так и не решились выходить за стены. То ли с согласованием у них было совсем кисло, то ли перетрусили, помня, чем закончилась предыдущая вылазка. В любом случае для нас это было только в плюс.

После сражения командиры принялись подсчитывать личный состав, чтобы доложить о безвозвратных потерях и временно выбывших из строя. А Пират приволок парочку пленников, которых захватил у самого берега. Один, простой солдат, если судить по доспехам, совсем еще пацан, едва дышал и уже серьезно настроился уходить в земли вечной охоты или куда там правоверные корейцы отходят. Второй был рангом повыше, да и вид имел более товарный. Хотя ненамного – сам идти не мог.

Я сперва не очень понял, зачем ближник притащил эти два полутрупа. Что они могли нам рассказать, чего мы не знали? Да и их ранг не предполагал особо ценной информации – ну что такое могло быть известно младшему комсоставу?

Но Пират заверил, что, по крайней мере, один из двоих корейцев может быть нам полезен. Дескать, у него было для нас предложение, но говорить он согласился только с командующим.

Средних лет мужчина с куцей растительностью на подбородке смотрел на меня без ненависти. Вообще без эмоций – взгляд его был пуст. Видимо, он уже смирился с пленом и близкой смертью, отчего ушел в себя. Но не до конца. Зачем‑то же он хотел меня видеть? На случай, если пленник попытается на меня напасть, я окружил себя «плащом».

– Полусотник тяжелой абордажной пехоты Дон Ёчжон, – произнес он, когда Пират, чуть толкнув его в спину, заставил сделать шаг вперед. – Я из простых людей, господин, и за меня некому заплатить выкуп.

– Сражался как тигр, – вставил из‑за его спины Ган Нин. – Путь Стража, разряд четвертый. Мы бы не смогли взять его живым, если бы он не прикрывал этого молокососа.

Пират указал на второго пленника – тот сидел без движения. Только периодически надувающиеся кровавые пузыри под носом сообщали о том, что он еще жив.

– Защищал его. Пропустил удар копьем в бедро, так его и взяли.

Только тогда я обратил внимание, что бронированная юбка с правой стороны пленника срезана, а нога плотно обвязана тканью. Перед тем как притащить корейца ко мне, Пират позаботился о перевязке. Иначе полусотник мог и не дожить до разговора со мной.

– Твой сын? – указав на полумертвого солдата, спросил я раненого. Разница в возрасте между ними подтверждала мою догадку.

– Младший брат, – тускло отозвался он. На ханьском он говорил свободно, получше меня. Что неудивительно – корейские княжества долго находились под протекторатом Поднебесной.

– Расскажи, что ты имеешь сказать, – велел я ему.

– Сперва дайте слово, что сделаете все, чтобы мой брат выжил.

– Ты мне еще редис в мешке продай, ага, – хмыкнул я. – Откуда мне знать, что ты владеешь информацией, которая стоит больше, чем жизнь простого солдата.

Да, со временем я стал значительно более черствым. Полгода назад мне бы и в голову не пришло такое сказать. Сейчас же бросил, и внутри ничего не дернулось. Ну в самом деле! Солдаты мрут каждый день, причем свои, а этот вражеский. Что мне до него?

– Я скажу имя того, кто заплатил нашему князю за помощь защитникам Куайцзю, – ответил полусотник.

– И откуда же младшему командиру знать такое? – скепсис из моей фразы так и сочился.

– Слышал, как это обсуждали старшие командиры. Абордажная пехота часто несет караул у генеральских шатров.

Хм‑м. Это может быть правдой. Или нет. В любом случае попытка спасти жизнь этого сосунка мне ничего не стоит. А информация о нанимателе может быть полезной. Хотя пока и непонятно, чем именно.

– Хорошо. Ты получил мое слово. Если жизнь твоего младшего брата можно спасти, мои целители сделают это. Но мы договариваемся не о его свободе, ты это понимаешь?

– Да, господин. Будет жив, а дальше все в руках богов.

– Ган Нин, отправь свою лису к Матушке И. Попроси лично заняться этим пареньком.

– Я уже сделал это, старший брат.

Вот как? Ближний круг уже настолько меня изучил, что предугадывает решения. Я не стал пока сильно погружаться в мысли о том, хорошо это или плохо, просто сделал зарубку в памяти.

– Тогда рассказывай, полусотник. Как имя того, кто нанял морских разбойников?

– Один ханьский ван откуда‑то с юга. Его имя не называлось, но старшие командиры были удивлены и много обсуждали его предложение.