Троецарствие. Дилогия (СИ) - Останин Виталий Сергеевич

Девушки тут же разулыбались и поклонились богатырю. Рядом с которым уже оказался и Пират, с предвкушением поглядывая на гостей.

– Мать Хули кланяется стратегу Вэнь Таю, – произнесли они в унисон, хотя поклоны точно были обращены не ко мне. – И испрашивает разрешения на присоединение к вашему войску двух учеников. Вот ее письмо.

Бык принял и передал мне простую деревянную шкатулку, которую я не глядя протянул Мытарю. Не по чину хоу самому письма читать. Да и не умел я еще бегло иероглифы понимать.

В письме лисица‑оборотень просила принять под свое крыло двух своих дочек. Мол, пришла им пора выйти из тени матери и самим познавать мир. А делать это было, с ее точки зрения, лучше под покровительством верного союзника.

Интересно, а почему Хули Цзин не сделала этого, когда я был в Юйчжане? Мы же там больше трех дней простояли. И каждую ночь мои побратимы ныряли в лес, откуда возвращались умиротворенными, пусть и измученными. Хотя и не такими, как в первый раз, когда их выдоили до донышка. Видать, научились лисички дозировано силу брать.

Что‑то мне говорило, что решение о присоединении двух юных оборотней к моей армии принималось не госпожой Хули Цзин.

– Они твои, стратег Вэнь, – читал Секретарь. – Телом и духом. Береги их, используй их, направляй их. Это все, мой господин.

На словах «телом и духом» Бык с Пиратом кисло переглянулись друг с другом, а я не выдержал и хохотнул. Альфа‑самцы мои китайские, как же вы прекрасны! И делиться не хотят, и перечить своему другу, побратиму и господину не могут.

– Барышни Правый Хвост и Левый Хвост, – произнес я быстро, пока мои ближники не успели окончательно расстроиться. – Я принимаю вашу службу и назначаю вас ординарцами этих достойных господ – Героя Ган Нина и Великого Воина Лю Юя. Сопровождайте их всюду, служите верно и будете вознаграждены. Вашему начальству я поручаю выдать снаряжение телохранителя и поставить на довольствие.

Девушки плотоядно переглянулись и поклонились – уже мне. Я же, чуть понизив голос, спросил:

– Вы же сами разберетесь, кто кому будет служить, да?

За плечом фыркнула Юлька. Я же, сделав страшное лицо, посмотрел на побратимов. Без слов сообщая им, что, по крайней мере в дневное время и у всех на виду девушки должны служить именно ординарцами, а не теми, про кого эти похотливые самцы подумали. А вот что происходит после отбоя в их шатрах меня не волнует.

Надеюсь, они меня поняли. Не хватало еще армию в бордель превращать!

Глава 52

Военачальник осаждает Куайцзю

Моя армия добралась до Куайцзю к тому времени, когда первое столкновение корейцев с войсками Бешеной Цань уже закончилось. Битва не была особенно масштабна, так как являлась, по сути, не более чем пробой сил обеими сторонами. Крови тем не менее пролилось достаточно.

Случилось это за три дня до нашего прихода. Обустроив лагерь, корейцы решили прощупать оборону армии Цань и немного помочь своим союзникам за стенами. Бешеная Цань, однако, чего‑то подобного ждала, и врасплох ее застать не удалось.

Джонки когурё вышли в море, а затем приблизились к берегу со стороны осажденного города. Встали на рейде на дистанции предельной дальности стрельбы из корабельных орудий и обрушили на войска Цань град копий из аркбаллист.

Разумеется, Бешеная тут же отвела свои войска подальше от береговой линии, но потери все же понесла. Ответная стрельба по кораблям особого успеха не принесла: корейцы имели палубные щиты для этого дела и постоянно маневрировали. Однако с отходом войск на берегу были вынуждены приблизиться, чтобы иметь возможность продолжить стрельбу.

В то же время, окончательно доказывая связь между ними и корейцами, защитники Куайцзи предприняли вылазку. Около двух тысяч пехоты высыпало из города, но далеко от стен отступать не стали, пользуясь прикрытием стоящих на них стрелков.

Чтобы не оказаться зажатой между фронтом и флангом, Цань предпочла отступить. Естественно, бросив осадные машины и уже построенные штурмовые башни – не тащить же такие громоздкие сооружения под обстрелом с двух сторон. Видя это, защитники города очень обрадовались и бросились уничтожать стационарную артиллерию, тараны и уже построенные штурмовые башни. Даже связки лестниц, которые были заготовлены и лежали неподалеку массивными стеллажами, не пожалели и подожгли.

В процессе, к слову, забыв, что союзники‑корейцы, вообще‑то, нуждаются в их поддержке. А морские разбойники отсутствия давления на фронт войск Цань вовремя не заметили. На чем последняя их и подловила.

Когда корабли когурё подошли к берегу слишком близко, по ним начали стрелять лучники и замаскированные до поры аркбаллисты. Простые стрелы, как и зажигательные, особого вреда военным судам нанести не могли, а вот массивные копья не просто сносили с палуб укрывшихся за щитами воинов, но и дырявили корпуса.

Осознав, что сами себя загнали в ловушку, корейцы решили отступить. А Цань превратила свое отступление в контратаку и обрушилась на вышедших за стены защитников города. Те, увлеченно поджигая плохо горящие деревянные механизмы, новую угрозу заметили не сразу. Уйти‑то ушли – большая часть. Но сотни три тел, утыканных стрелами, в поле под стенами оставили.

Итогом этого короткого, продлившегося около трех часов столкновения стала частичная потеря осадных машин с нашей стороны, восемь затонувших вблизи берега кораблей корейцев (плюс где‑то полторы или две сотни моряков), а также три сотни защитников Куайцзю.

Когурё вернулись в свой лагерь, откуда до сих пор носа не показывали. Они продолжали держали суда в готовности к выходу, а пара‑тройка джонок всегда торчала на рейде вне досягаемости стрелкового оружия Бешеной. Но на какие‑то более серьезные действия противники больше не решались.

Как и гарнизон осажденного города. Вылазка дала им возможность лишь на время отложить штурм, но Цань уже почти закончила ремонт поврежденного полевого снаряжения.

Обо всем этом она мне и доложила, когда я, не дожидаясь подхода к лагерю основных сил, вместе со свитой прибыл в ее ставку.

– Наши потери незначительны, – закончила Бешеная доклад. – Меньше трех десятков человек, большей частью те, кто не сумел вовремя отойти от берега.

– Хорошо, – сказал я, хотя ничего хорошего в ситуации не видел.

Больше всего меня удивляло столь своевременное появление корейцев. Да, они могли выступить обычными наемниками (и довольно часто так делали в этой гражданской войне, которая была для них выгодна), но все‑таки слишком уж складно все выходило. Только я начал считать своей всю юго‑восточную часть за Янцзы своей, как появляется флотилия Когурё и не дает мне захватить важный порт.

Как, интересно, владетель Куайцзю их нанял? Голубем вызвал? А предоплату, без которой ни один наемник с места не сдвинется, тоже почтой передал? Все это попахивало участием третьей стороны, возможно, кого‑то из генералов Срединного Китая, который до этого пытался избавиться от меня. Того, кто отправил за мной наемных убийц во главе с мастером Тени.

– Сомневаюсь, – покачала головой Цань. – Одно дело нанять три отряда убийц и другое – оплатить участие сотни боевых джонок когурё. Это слишком затратно для устранения возможной в будущем угрозы. Такие деньги любой владетель из‑за реки лучше потратит на усиление собственной армии.

Что тоже звучало разумно. А непонимание того, кто же этот могущественный враг, раздражало. Эдак скоро мне придется безостановочно метаться по своим владениям из края в край. Что однажды закончится – без вариантов – пропущенным настоящим ударом.

– Кто‑то очень хорошо осведомлен о твоих действиях, – произнесла Цань.

За минуту до этого к ее уху наклонился Шан Лан – тот самый Волк Песка, ее ближник и капитан – и что‑то прошептал. При этом смотрел он мне в глаза, словно рассказывал ей, что у меня ширинка расстегнута.

Волк, кстати, вообще вел себя странно. Едва мы вошли в шатер, он оскалился, будто был готов кинуться на нас с оружием в руках. Но сдержался невероятным усилием и почти все время, пока Цань рассказывала о положении дел, держался на заднем плане. До этого момента.