Оливер Джонсон - Полунощная Чудь

Наблюдатель опустил голову. — Теневой Жезл — оружие богов. Никакой смертный не должен владеть им. Все то время, пока твой отец был здесь, он не расставался с жезлом, хотя его лицо и ладони были ужасно обожжены. Как будто единственная цель его жизни — постоянно держаться за эту вещь. И он никогда не переставал верить в тебя. Барон постоянно находился в хрустальном зале, ожидая увидеть твое лицо, и молился Ре, чтобы оно наконец появилось. И вот однажды твое лицо действительно появилось: ты вместе с моим сыном и Светоносицей. Он ушел почти сразу после этого.

— Почему он не стал ждать?

— Хотя время в Лорне стоит, Жезл убивал его. Но он оставил сообщение для тебя. Я сейчас его принесу. — Он захромал в темноту, остальные пошли за ним. Вдоль стены комнаты стояли письменные столы и высокие книжные шкафы, переполненные древними свитками. — Записи об истории моего народа, — сказал он, указывая на беспорядок. Он подошел к украшенному орнаментом письменному столу, одиноко стоявшему в конце скрипториума. На нем, как если бы готовый к их приходу, лежал старинный, слегка покореженный ящичек для свитков. В свете посоха и меча они увидели, что на его боку вырезана фамильная саламандра Иллгиллов. — Здесь, — сказал он, поднимая ящичек и предлагая его Джайалу. Руки молодого рыцаря слегка дрогнули, когда он взял его.

Джайал, тоже трясущейся рукой, развязал кожаные завязки, удерживающие крышку ящичка и вынул оттуда свиток, написанный на самом лучшем пергаменте. Он вышел на террасу, где было достаточно светло от света луны, чтобы прочитать послание.

Через несколько минут он дал свитку опять свернуться и протянул его Уртреду. — Прочитай его вслух, жрец: он касается всех нас. — Жрец взял свиток и осторожно развернул его своими когтистыми рукавицами. Почерк был почти не разборчив, как если бы кто-то писал его в спешке и пожираемый жаром лихорадки. Чернильные пятна усеивали лист, он с трудом разбирал грубо нацарапанные буквы. Вот что там было:

«Я только что увидел твое лицо в хрустальном зале. Ты идешь в Лорн, но я уйду раньше, чем ты будешь здесь. Я вижу страшную опасность, с которой тебе придется столкнуться: Тень, которая выслеживает тебя. Манихей был прав. Жезл — проклятие, и мы оба прокляты. Но независимо от проклятия ты должен пойти за мной, на север. В хрустале я увидел тайну; теперь я знаю, почему солнце умирает и что надо сделать, чтобы вернуть его к жизни. Очень сомневаюсь, что смогу сделать это один. Приведи ко мне Бронзового Воина и принеси меч; когда они объединятся с Жезлом, ни один враг не устоит перед нами.

— Я ухожу завтра через портал, похожий на тот, что на озере. Я не знаю, ведет ли он в наш мир или в другой, не имеет значения, если он приведет меня в Искьярд. Времени осталось очень мало.» — На этом послание закончилось.

— Вы слышали слова барона, люди, — печально сказал Наблюдатель.

В этот момент они услышали мрачный барабанный бой, донесшийся из нижнего города. — Я почти забыл, — прошептал он, — о своем народе. Мой час пришел…

Немос встал на колени перед ним, — Повелитель, простите ли вы мне то, что я сделал?

Наблюдатель медленно кивнул. — Быть может я все это время знал об этом, хотя никогда не видел в хрустале — я прощаю тебя. Сходи и посмотри, как близко горожане.

Немос торопливо поднялся на ноги и подошел к краю террасы. — Огни на нижних ярусах дворца, — сказал он.

— Вы шли слишком долго, — печально сказал Наблюдатель. — Как только пришел Уайтэс, они поняли, что я лишился силы. И они решили, что я должен умереть. Они не поверили мне, когда я сказал им, что скоро придет Светоносица. Они не понимают, что сегодня ночью Лорн умрет, что их десять тысяч лет закончились.

— Но Второй Рассвет еще не пришел, повелитель, — сказал Немос.

Наблюдатель указал на Талассу. — Она Второй Рассвет, которого мы так долго ждали: круг замкнулся. Нам надо торопиться: скоро облако закроет луну. Озеро замерзнет, Темные пересекут его, и Светоносица погибнет. — Он повернулся к Талассе. — Ты не спасешь это королевство, но можешь спасти мир. Как и Ре, которого укусила змея в битве богов, ты ранена Иссом. Но лекарство есть. Здесь есть чаша, из которой пил Ре, когда яд Червя горел в его крови. Она вылечила его, вылечит и тебя.

— Серебряная Чаша?

— Она самая. Пошли, я приведу тебя к ней. — Он повел ее в темноту, в самое сердце дворца. Остальные последовали за ними. Они прошли через ряд залов, каждый размером с храм, освещенные слабыми лучиками лунного света, падавшими с потолка на мраморный пол. Их шаги отдавались громким эхом в больших пустых залах.

Потом они вошли в огромный зал, крыша которого поддерживалась тысячью колонн. В его центре находился глубокий колодец. Из него шел серебряный свет. Все посмотрели вниз, и увидели глубокую пропасть, глубиной не меньше ста футов, а на дне что-то серебряное, сверкающее как новорожденное солнце.

Таласса отшатнулась от яркого сияния. — Свет! — выдохнула она, — он слепит меня.

Уртред посмотрел вниз, в глубину. На дне колодца он разглядел низкий каменный алтарь, шесть футов в ширину и восемь в длину. Свет лился из серебряного бокала, стоявшего на алтаре.

— Чаша, — прошептал он.

Наблюдатель кивнул. — Я уже говорил вам, что сам Ре пил из нее. Те, кто пьет из нее, получают вторую жизнь. Предание гласит, что ею Бог поднял тост за Исса перед последней битвой на Сверкающей Долине. А после битвы, когда Ре лежал на поле боя, смертельно раненый укусом змеи, он выпил из нее и ожил.

Уртред успокоил Талассу и повернулся к Наблюдателю. — Как нам попасть вниз?

— При помощи веры, одной веры: вы должны спуститься в колодец, это все, что я знаю, так как никто и никогда не делал этого с того времени, как существует Лорн.

— Очень хорошо, — сказал Уртред. Он отвернул рукава своего плаща, стала видна упряжь, управляющая перчатками. — Вот теперь ты увидишь, каким чудовищем я стал, — сказал он отцу. — Ничем не лучше Чуди.

— Нет, ты не похож на них. Ты обожжен только снаружи.

Уртред пару секунд глядел на него, потом снял рукавицы, обнажив искалеченные пальцы и ладони. Потом повернулся к Талассе. — Возьми мою руку, — тихо сказал он.

— Я не могу. Свет слишком силен.

— Ты существо света. Как Ре может повредить тебе? Закрой глаза и доверься мне, — сказал он. Она, нерешительно, протянула руку, и Уртред мягко взял ее своими искалеченными пальцами, восхитившись мягкостью ее кожи, особенно по сравнению с его затвердевшими шрамами. Он повернулся к остальным и, склонив голову, шагнул вперед прямо на воздух, держа руку Талассы.

Вместо того, чтобы камнем упасть вниз, они медленно летели, свет как бы поддерживал их. Они тонули и тонули в нем, пока ноги не коснулись земли и они не встали перед сверкающим бокалом.