Песок Пустоты. Проклятие древней крови (СИ) - Яанг Р

— В жизни ты встретишь немало трудностей, просто прими это к сведению, — к удивлению Греттель, юноша говорил это совершенно спокойно. Если до этого казалось, что он вот-вот наорет на Льена или привяжет его к ближайшему дереву, то сейчас от былой злости не осталось и следа. — Если ты действительно хочешь стать знаменитым художником, то тебе еще придется за это побороться. Все требует времени. Времени и твоих собственных сил. Второе, конечно, могут заменить деньги, — Варон ухмыльнулся, глядя на бледное лицо мальчишки. — Так что просто спроси у себя, стоит ли эта мечта, стать известным художником, всех твоих стараний? Готов ли ты к трудностям? И если нет, то лучше сразу послушай своего папашу-кузнеца и иди сражаться на арену, может быть в этом и будет толк.

Льен стоял неподвижно, раскрыв от удивления рот. Даже Греттель была немного ошарашена таким поведением своего спутника, обычно из него и слова не вытянешь, а тут…

— Я..я готов, — чуть запинаясь проговорил мальчишка, подавшись вперед. — Вот увидишь! Я стану самым известным художником на материке и даже загоризонтом!

Варон лишь улыбнулся.

— Через несколько лет проверю, — он махнул на прощание рукой и приказал Греттель продолжить их путь в Эзимгард.

— Как через несколько лет? — воскликнул тот. — Ты сказал, что на это все понадобится время. Я могу не успеть!

— Ничего не слышу, — смеясь продолжал шхун, постепенно удаляясь вперед. — А если сейчас же не вернешься на арену, то придется выпить и твою кровь. Ты хоть и не младенец, но на что-то и должен сгодиться.

— Удачного вам пути! — наконец прокричал Льен, с силой размахивая своим рюкзаком. — Греттель!! Постарайтесь не выходить замуж ближайшее время. Мне осталось совсем чуть-чуть, чтобы подрасти!

В ответ девушка послала ему воздушный поцелуй.

— Всю жизнь буду ждать!

— Не обнадеживай мальчишку зазря, — буркнул Варон, слегка толкнув ее в плечо.

— А сам-то, — ухмыльнулась та. Но все же Греттель была приятна эта мимолетная ревность ее приятеля, пускай и к двенадцатилетнему подростку. Она вдруг попыталась изобразить голос шхуна. — Стоит захотеть и все получится. Жизнь — это борьба. Только вот ты умолчал, что соперники бывают победителями с самого их рождения. Такие, как например Зуб или моя мать. Что я могла сделать, чтобы одолеть их? Что сможет Льен, когда столкнется с твердым приказом своего отца? Ты внушил в него ложную надежду, Варон. И теперь ты за это в ответе.

Юноша, еще больше нахмурившись, продолжил свой путь. Но самое гадкое здесь было то, что в глубине души он понимал — Греттель права. Ведь чтобы чего-то добиться, одного усердия недостаточно. Живя в лагере наемников, Варон видел не мало способных и очень старательных ребят, которые заканчивали свою жизнь будучи съеденными собаками или забитыми на тренировках до полусмерти. На арене же выступали немногие, и еще меньше покидало ее пределы победителями.

Можно ли сказать, что Варону тогда повезло выиграть? Или то, что все его старания не прошли даром? Сейчас его путь лежит в Ярмал, и Варон сосредоточен на поиске одного странного доктора. Но шхун до сих пор не был уверен, принесет ли это ему хоть какую-нибудь пользу. Сможет ли однажды он стать по-настоящему свободным?

Глава 42. Магистериум. Киган

— Вам письмо, господин Киган, — молодой монах протянул жрецу свиток, обвязанный желтой лентой и скрепленный изумрудно-золотой печатью магистериума.

— Но печать уже была вскрыта, — удивился тот, разглядывая аккуратно разрезанный воск. Видимо Киган будет не первым, кто прочтет это послание.

— Таковы правила. Вся почта, прибывающая в Цитадель, подлежит изучению…

— Даже если она личная?

— Абсолютно верно, — мужчина поправил на плече чуть съехавшую сумку. — Это помогает поддерживать порядок в Цитадели. Все давно уже привыкли.

«А предупредить меня об этом, видимо, никто не посчитал нужным».

— Хорошо. Благодарю.

— Понадобится ли ответ? Я могу подготовить почтового орла к полету уже через пару часов.

— Нет, не нужно, — Киган подошел к раскрытому окну, вглядываясь в исписанный лист пергамента.

Монах от чего-то все не думал уходить: он продолжал неловко стоять в дверях, переминаясь с ноги на ногу и будто желая что-то сказать.

— Понимаете, — начал вдруг он, решив уж, что жрец совсем позабыл о его присутствии. — У нас тут особо не принято доставлять людям письма. Как бы это сказать. Есть почтовая башня, и обычно получатели сами приходят туда. Но вы, я подумал, что будете заняты и ради такого…

— Что-то не так? — Киган слегка раздраженно повернулся к нему.

— Нет-нет! Просто, как бы сказать. Я тут сходил сам и…Может быть мне положена небольшая награда? — резко выдохнул он. — В больших городах, я слышал, почтальоны получают некую благодарность от своих заказчиков.

— Ах, награда, — Киган наигранно хлопнул себя по лбу. — Как я мог забыть!

— Да со всеми бывает, господин, — тут же заулыбался тот, подумав для себя, что дело уже решеное. — В Цитадели с деньгами туго. Знаете ведь, как оно бывает, а еще эта зима…

Жрец медленно подошел к раскрасневшемуся монаху. Вблизи он был чуть ли не на голову выше этого щуплого на вид мужчины, наглости которого мог позавидовать бы любой уличный пройдоха. Киган с пару секунд смотрел сверху вниз на его серое, усыпанное старыми угревыми шрамами лицо, а после кинул в протянутую руку ленту и сломанную печать, ту самую, что осталась у него после прочтения письма.

— Этого достаточно?

Мужчина вытаращил глаза, не понимая, шутит ли сейчас жрец или же говорит серьезно. Благо он был довольно сообразительным и ему не понадобилось слишком много времени, чтобы понять, что над ним сейчас просто посмеялись.

— Ну, знаете ли!..

— И вам хорошего дня, — взмахнув полами изумрудной мантии, Киган вновь отошел к окну, услыхав, к своему облегчению, как за ним хлопнула входная дверь.

Впрочем, жрец быстро выбросил из головы и почтальона, и этот неприятный инцидент с письмом. Он давно уже привык обращаться по важным вопросам лично, а не полагаться на кусок бумаги и воска, что, как оказалось, так легко вскрыть.

— Значит, его несчастная женушка не против меня принять. Решила, наверно, что Гарри был важным лицом, раз водил дружбу с кем-то из Высшего Совета, — разорвав письмо в клочья, Киган выбросил их в окно, как какой-нибудь мусор. — Вот ведь дуреха.

Жрец не видел более смысла оставаться в холодных стенах Цитадели, и вот уже как несколько дней он готовил свой необратимый отъезд. Мастер Фредерик предпринял еще пару попыток уговорить Кигана оставить мальчика-шхуна на попечение местным монахам, но тот, как и в первые дни своего пребывания в Цитадели, был непреклонен.

— Что ж, его могла бы здесь ждать лучшая жизнь, — причмокивая говорил старый мастер, с неким сожалением, глядя, как жрец подготавливает деревянный ящик для перевозки.

— Возможно. Но дома у него есть семья.

— Семья? Пустой звук в его случае, — выдохнул Фредерик, он провел немало бессонных ночей изучая действующий граар, мешки под старческими глазами стали еще темнее, а лицо приобрело нездоровый болотный оттенок. — Это сразу видно: ссадины, старые порезы и шрамы, выбитые зубы — жизнь у этого эльврата не сахар. Неужели мы даже не можем спросить его мнения?

Киган, честно говоря, и сам раздумывал над этим. Крагеры один из грустных примеров того, как зачастую живут «смешанные» семьи, где один из родителей красноглазый демон, а другой — человек. Семьи эти быстро становятся изгоями, и, как ни странно, к ним относятся даже хуже, чем если бы оба несчастных супруга были эльвратами. Данная связь от чего-то считается крайне порочной и неестественной. Бывало, что в детстве Киган встречал детей-полукровок: зашуганных, вечно перебирающихся маленькими стайками, они выглядели действительно жалко.

— Магистериум позаботится о его семье. Я прослежу за этим, — проговорил жрец, убедившись, что его самодельный ящик переживет еще одну транспортировку.