Капля Испорченности - Роберт Джексон Беннетт
Я спроецировал воспоминание на пустой пол перед собой. Как она сидела, как любовно держала лиры, как склонила голову набок. Ее бледная кожа, белоснежные волосы и знакомая хищная улыбка: слишком много зубов, и все они слишком белые.
— День, когда великие ханум смогут возродиться, — тихо сказал я себе. — И все же — что, если этот день уже настал?
Я ПОМЧАЛСЯ ОБРАТНО к отсекам медиккеров. Я не был уверен, какую цель преследовал, поступая так, — ведь если все ее намеки были правдой, то она сама не могла мне ничего сказать, — но я знал, что должен увидеть ее, дать ей понять, что я понял, что я осмыслил все ее предположения.
Однако, когда я вернулся, медиккеры покачали головами.
— Сейчас она спит. Вы можете посмотреть на нее, но она не проснется.
Я проковылял в ее комнаты и посмотрел на нее, лежащую в колыбели. С ее глаз сняли повязку. По какой-то причине она казалась маленькой и сморщенной — это бледное создание, завернутое в серые одеяла, напоминало морскую раковину, всплывающую из темного песка пляжа.
Мне о многом хотелось ее расспросить. Я хотел знать, кем она была; как она стала такой; почему она трудилась здесь, в отдаленных уголках Империи, верша правосудие в таких заброшенных местах. Но я не осмеливался говорить об этом вслух, опасаясь, что нас подслушают.
Она кашлянула во сне, издав короткий болезненный звук. Тогда я вспомнил еще кое-что из ее слов: Видишь ли, самые ревностные офицеры Юдекса — это те, кто был ранен… Это разжигает в них огонь. Это не обязательно делает их хорошими в том, что они делают, но это делает их… полными энтузиазма, скажем так. Готовыми страдать и нести бремя, которое не под силу другим…
Готовыми страдать и нести бремя. Она намекала на это уже тогда, хотя я не смог понять природу ее страданий; да и сейчас, по правде говоря, не мог. Хотя она спала передо мной, как ребенок, это хрупкое белое создание оставалось для меня непостижимым.
Я осторожно взял с прикроватной тумбочки ее повязку и снова надел ей на глаза.
— Когда вы проснетесь, мэм, — тихо сказал я.
Затем я ушел.
ЭПИЛОГ: НАБЛЮДАТЕЛЬ
ГЛАВА 55
| | |
Я ЗАХОДИЛ В отсек медиккеров каждое утро, чтобы проведать Ану. Каждый день медиккеры говорили мне, что она спит. Каждый день я забирал ее почту и оставлял конверты в ее комнате. И каждый день я отвечал на цепочку бесконечных вопросов, которые задавали мне высшие офицеры апотов, офицеры Казначейства, а затем — неизбежно — коммандеры Легиона.
Они снова и снова просили меня рассказать обо всем, что я пережил здесь, в Ярроудейле: обо всех людях, которых я опрашивал, о каждой улике и каждой капле крови, которую я видел пролитой. Все казались разочарованными и разъяренными тем, что я обнаружил; хотя, к моему облегчению, никто особо не критиковал ни меня, ни Ану.
Хотя сам я не ездил на запад, я пришел к выводу, что после смерти Пиктиса все королевство Ярроу раскололось и распалось, причем некоторые наследники претендовали на трон, а другие просто бежали из королевства. Я не знал, что пытался предпринять Павитар, но поток наукари, хлынувший в Ярроудейл, свидетельствовал о том, что ему это не удалось.
Однажды днем я случайно наткнулся на префекто Кардаса, который, ссутулившись, сидел в алкобаре и пил свою третью кружку.
— Мы понятия не имеем, что со всеми ними делать! — вздохнул он, обращаясь ко мне. — Возможно, речь идет не о полной адаптации этой нации, а о массовой эмиграции, со многими стражами, которые, словно пастухи, провожают наукари из поместий! Это выглядит не лучше. Возможно, скоро на баржах апотов будут семьи, а не реагенты. — Он сделал еще один глоток виски. — Но я не притронусь к этому, нет! Это не имеет никакого отношения к монете Империи. Я больше не окуну даже палец в эти мутные воды!
Я искал Мало в городе, но не смог ее найти. Я предположил, что она, должно быть, одна из тех пастухов, о которых упоминал Кардас, которые вели наукари к свободе ночью, когда королевство рушилось. Я призвал благословение Зинджира, божества свободы, и пожелал ей всего наилучшего.
На четвертый день долгого сна Аны я забрал ее почту и нашел один пергамент для себя. Я скосил глаза на него и, к своему ужасу, увидел, что он от Кредитной Группы Усини. Однако, когда я открыл его, уведомление не касалось моих займов, а гласило: УВЕДОМЛЕНИЕ О ВРЕМЕННОМ ПРИОСТАНОВКИ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ КРЕДИТНОЙ ГРУППЫ УСИНИ В СВЯЗИ С ПРОДОЛЖАЮЩИМСЯ РАССЛЕДОВАНИЕМ ЮДЕКСА.
Я тщательно прочитал письмо и почувствовал, как во мне затеплилась смелая надежда. Оказалось, что против Кредитной Группы Усини были выдвинуты обвинения в коррупции, и после того, как было объявлено о проведении расследования, большая часть компании обанкротилась, поскольку стоимость их долгов внезапно стала очень неопределенной.
Я вспомнил отсек медиккеров и разговор с Аной: Даже вы не можете вернуть мои долги, мэм.
На что она ответила: Ты кажешься таким уверенным!
Я сложил пергамент и положил его в карман, размышляя. За всем этим, несомненно, стояла ее работа, но зачем она все это устроила? Зачем раскрывать мне свою смертельную тайну, а затем сделать так, чтобы мне было проще и соблазнительнее расстаться с ней?
Ответ был очевиден, как только я подумал об этом.
— Неужели меня так легко прочитать? — тихо спросил я себя.
УТРОМ ШЕСТОГО ДНЯ я обнаружил, что Мало ждет меня у отсека медиккеров, лениво наблюдая, как одна из уборщиц подметает крыльцо. Она выглядела худой и измученной, на ней было множество царапин — возможно, полученных во время блуждания по лесам Древнего запада, — но от нее веяло тихим торжеством.
— Мне сказали, что здесь сумасшедшая женщина из Юдекса, — сказала Мало, а затем спросила: — С ней все в порядке? Или они прислали нам вторую за наши грехи?
— Она проспала довольно долго, но, как мне сказали, должна проснуться сегодня. — Я улыбнулся ей. — Но скажи мне, Мало… скольких ты спасла?
Невинное пожатие плечами.
— Я не понимаю, о чем ты! Я была в отпуске и не вмешивалась в дела Древнего запада, потому что это мне строго запрещено. Этот приказ, — мрачно сказала она, — я тщательно выполнила. — Затем она усмехнулась, положила в рот кусочек корня хины и сплюнула на пол.
Уборщица перестала подметать и подняла голову:
— Пожалуйста, не делай
