Капля Испорченности - Роберт Джексон Беннетт
— Даже вы не можете вернуть мои долги, мэм.
Еще один горький смешок.
— Ты кажешься таким уверенным! Но скоро нам придется обсуждать не только долги, дорогой Дин. — Она помолчала, тяжело дыша. Затем небрежно добавила: — Я… мне нужно, чтобы ты вспомнил часть нашего разговора, мальчик. Сразу после того, как мы впервые встретились с Грелином и Теленаи, я упомянула об искусстве, которое Империя иногда использует для сохранения секретов. Повтори, пожалуйста, то, что я сказала тогда.
Мои глаза затрепетали в черепе, когда я вспомнил тот вечер.
— Но… какое отношение это может иметь к се?..
— Просто сделай это, пожалуйста, — сказала она странно сдавленным голосом.
Я набрал воздух, и ее слова сорвались с моих губ:
— Знаешь ли ты, мальчик, что в Империи есть методы, позволяющие не разглашать некоторые секреты? Прививки и суффозии, которые, будучи внедрены в тело и разум, изменяют человека таким образом, что он физически неспособен разглашать определенную информацию? — Я моргнул, когда закончил. — Но потом вы сказали мне, что не думаете, что это было сделано с Грелином.
— Верно, — слабым голосом произнесла она. — Сказала.
Потихоньку по моей коже побежали мурашки, а в животе что-то похолодело.
— Почему вы упомянули об этом сейчас, мэм? — мягко спросил я.
Ана сглотнула, затем беззаботно произнесла:
— У меня есть для тебя подарок, Дин! Слушай внимательно. Я хочу подарить тебе… синий шарф.
— Шарф?
— Да. Тот, который я вложила в книгу, чтобы сохранить место. Книга у меня под кроватью. — Она снова сглотнула. — Пожалуйста, открой ее и достань для меня шарф. Я думаю, он будет прекрасно смотреться на тебе с твоей униформой. Еще раз — открой книгу и достань шарф. — Она перевернулась на другой бок и спрятала от меня лицо. — Сделай это, Дин, и дай мне поспать. А через пять дней мы поговорим снова.
Я ВЕРНУЛСЯ В свою комнату, мой разум был переполнен кровью, предательствами и видом Теленаи, такой белоснежной и отчаявшейся перед Саваном. Я знал, что причиной этого была усталость, по крайней мере частично, но перед сном я пошел в комнату Аны, чтобы выполнить ее просьбу, какой бы странной она ни была.
Я опустился на четвереньки перед ее кроватью и обнаружил там множество книг, но только одна была отмечена синим шарфом. Я вытащил книгу и, прищурившись, прочитал на корешке: Письма и Беседы Атаски Даавира, Четвертого и последнего императора Великой и Священной Империи Ханум.
Я удивленно хмыкнул: это была та самая книга, которую так часто цитировал Пиктис, насмехаясь над нами. Это был тонкий томик, сущий пустяк по сравнению с обычными увесистыми фолиантами, которые так часто предпочитала Ана. Она отметила место синим шарфом, как и говорила, но это тоже было странно, поскольку она часто читала так быстро, что я едва ли мог припомнить, чтобы ей вообще нужно было отмечать страницу.
Намеки и предположения, но ничего не говорилось прямо.
— Потому что, — тихо сказал я, — она не может сказать этого прямо.
Я открыл отмеченную страницу и медленно прочитал:
И вот мы сотворили здания, структуры и сущности, чтобы заменить великолепие моего утраченного рода, — сказал им император. — Ибо, хотя один обычный человек не равен ханум, множество их, работающих в согласии и описывающих все, что они видят и знают, могут не только сравняться с моим родом, но и превзойти их в своих деяниях. Так, с помощью законов и ограничений, должностей и выборов, разменной монеты и записей в многочисленных бухгалтерских книгах, будет создана новая империя. И если все пойдет так, как я предвижу, я буду наблюдать за созреванием этих плодов из своего Святилища, и улыбаться, пока годы идут незаметно для меня, и хранить молчание. — И после этих слов Сенат Святилища разразился бурными аплодисментами.
И Портниц Младший приблизился к трону, поклонился шестнадцать раз и сказал: «Да будет так, Ваша светлость, и это совершенно справедливо. И все же мы с нетерпением будем ждать того дня, когда кровь титана породит новую жизнь, великие и почтенные ханум смогут возродиться, и ваш священный род снова сможет ходить среди нас». Но император промолчал.
Я посмотрел на книгу в своей руке. Мои пальцы сжали ее так крепко, что побелели.
Смогут возродиться.
Фретвайновый дом поскрипывал подо мной на ветру. Я вновь открыл книгу на отмеченной странице и снова перечитал слова.
В моей памяти всплыли последние слова Пиктиса и его отчаянный крик, обращенный к Ане: Ты называешь меня мерзостью, но я знаю, кто ты такая! Я прочитал это в твоем теле, в каждом твоем движении! Ты презираешь королей, но я знаю, кто ты такая!
Я прошептал вслух:
— Кто ты такая.
Воспоминания всплывали в моей голове, одно за другим.
Я вспомнил, что говорили мне авгуры на Саване: Ходят слухи о других попытках воспроизвести ханум, заново воссоздать род императора. В результате этих попыток появились существа дикие и необузданные, полные странных страстей и чуждых аппетитов. Как нам сказали, ни один из них не прожил больше года.
Мои ноги задрожали, и я медленно опустился на пол.
Странные страсти, подумал я, и чуждые аппетиты.
Мои глаза заблестели, и я представил себе Ану, сидящую среди горки устричных раковин, ее подбородок блестит от жидкости, когда она говорит: По каждой из них можно определить, с какого рифа они прибыли, на какой стороне выросли, в каких водах процветали. Они подобны мелодиям самого океана, воплощенным в плоть…
Снова авгуры, шепчущие: Ханум древности умели впадать в… фугу. Они поднимали свой разум на самые высокие уровни, используя все свои способности. Это делало их способными к непостижимому блеску, к проявлениям интеллекта, которые даже мы не можем расшифровать.
Ее лицо, искаженное, вытянутое и окровавленное в тени, ее желтые глаза, танцующие в глубине ее черепа: Я вижу его игру, его разум! Я вижу все его замыслы и нити, которые он плетет вокруг нас, даже сейчас!
А потом то, что сказала мне Мало: Признаюсь, иногда от этой женщины исходит какой-то странный запах. Который я не совсем понимаю…
Еще одно воспоминание. Я наблюдаю, как она играет на лире, здесь, в этой самой комнате, и спрашиваю: Когда вы собираетесь рассказать мне, какие у вас улучшения, Ана? И как же так получилось, что вы можете делать все то, что умете?
На что она весело ответила: Когда мне это будет надо, маленький
