Ирина Ивахненко - Заря над Скаргиаром

Аскер считал, что это был риторический вопрос, но он ошибся.

— Рамас Эргереб, — живо ответила Дариола.

Солнечный день словно стал пасмурнее от одного упоминания этого имени, и птицы в ветвях примолкли на миг. Дариола удивленно и немного испуганно оглянулась по сторонам.

— Аскер, мне страшно, — сказала она, схватив его за руку, — и вдруг почувствовала, что его рука тоже дрожит. — Что с вами?

— Мне что-то стало не по себе, — пробормотал Аскер. — И вам, моя королева, я вижу, тоже. Знаете, иногда судьба посылает нам весточку, но мы не можем ее разгадать… Что-то затевается нехорошее…

— В Аргелене всегда затевается что-то нехорошее. Они не гнушаются ни перед чем! Подумать только — украсть у папочки Стиалор! Но это еще наверняка не известно… — тут же поправила себя Дариола.

— Потому я и еду в Гарет, чтобы выяснить это наверняка, — тихо сказал Аскер, наклонившись к самому уху Дариолы, — а вовсе не ради подписания этого глупого мира: его может подписать кто угодно.

— Вы ведь еще собирались посмотреть крепость, — напомнила ему Дариола.

— Разве что из личного любопытства, — пожал плечами Аскер. — Все равно нас не пустят туда, куда нам не следует попасть. Тот, кто рассчитывает что-нибудь увидеть, сильно ошибается.

— Да, но как же вы собираетесь выяснить, действительно ли оружие Аргелена — это пропавший Стиалор? — так же тихо спросила Дариола.

— У меня для этого есть свои способы, моя королева, — таинственно ответил Аскер.

Глава 28

Переговоры о мире были назначены на двадцатое кутастеф. Аргеленская сторона согласилась предоставить для переговоров свою крепость Гарет, и там стали готовиться к приему послов. Эстеане же, со своей стороны, тоже не теряли времени даром. Аскер постарался задействовать к этому посольству столько народу, сколько смог, чтобы, когда они приедут в Гарет, занять как можно больше помещений и создать аргеленцам известные трудности для соблюдения военных тайн.

Наперед не было известно, кого королева Геренат представит в качестве парламентеров, но ходили слухи, что возглавлять аргеленскую делегацию будет известный дипломат Черин. Впрочем, это не имело особого значения, поскольку ни одна сторона не могла рассчитывать на какие-нибудь уступки- территориальные или иного характера. Главной задачей Аскера было оставить остров Заклятый нейтральным и не допустить его раздела между двумя государствами, как того могли пожелать в Аргелене, потому что общая граница по суше могла привести к новому столкновению.

У Аскера была и другая забота, более приятного свойства: он переезжал в новый дворец. Начав паковать вещи, он обнаружил, что их гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Сокрушенно покачав головой, Аскер сказал Моори:

— Я никогда не предполагал, что за два с половиной месяца смогу накопить столько барахла!

— Ты пореже называй это барахлом, — проворчал Моори, упаковывая в мягкую ткань гедрайнскую расписную вазу стоимостью в пятьдесят леризов. — Когда оно есть, хорошо, но когда его нет, то еще хуже. Кстати, мой дядя когда-то по этому поводу сказал: «Не тот богат, у кого много денег, а тот, кто умеет их накопить».

— Очень мудрое замечание. Но мне больше по душе другое: «Не тот богат, кто добывает деньги, а тот, к кому они липнут сами».

Моори рассмеялся.

— Это точно про тебя, Лио. Последнее, что к тебе прилипло, это Гадеран. Похоже, купание в Гуаранском проливе придало твоей шкуре прямо-таки чудодейственные свойства.

Аскер стал в Паореле необычайно популярной личностью. Если до сих пор с ним старались не иметь дела, оглядываясь на Ринара, Дервиалиса и Сезиреля и ожидая, когда же они наконец поставят его на место, то теперь целая вереница господ различного положения и достатка потянулась к Аскеру, желая засвидетельствовать ему свое почтение. Аскер, непривычный к вниманию такого рода, в сердцах окрестил их паломниками и пригрозил, что назначит приемным днем каждую восьмую пятницу месяца. Ему даже пришлось нанять дворецкого, который решал, кого пропустить к своему господину, а кого оставить за дверями. Но, тем не менее, за несколько дней в Гадеране успела побывать вся Паорела.

И только Дервиалис не пришел ни разу. Но это было неудивительно, если учесть, что он лишился из-за Аскера своего министерского поста. Удивительно было другое: за Дервиалисом стали замечать, что он становится рассеянным и целыми днями бродит в окрестностях Паорелы без всякой цели. Такое поведение было совершенно непонятно. Все считали, что после своей отставки Дервиалис уедет из страны или, по крайней мере, из столицы, но он не уехал. Узнав, что Дервиалис остается, все решили, что он попробует упрочить свое пошатнувшееся положение, приложив к этому все усилия, и попытается вновь возвести здание своего благополучия с неукротимой энергией, которая всегда его отличала. Но вместо этого Дервиалис гулял в предместьях Паорелы в полной прострации, считая листья на деревьях!

Первым нарушил молчание Моори.

— Лио, — спросил он, — что это с Дервиалисом? Неужто рехнулся с горя?

— Это первая часть моего эксперимента, — ответил Аскер, не пожелав вдаваться в дальнейшие подробности.

Семнадцатого кутастеф делегация Эстореи выезжала из столицы. Аскер, как главный чиновник, должен был ехать в карете, и это сразу испортило ему настроение. Он даже не взял с собой Сельфэра, оставив его обживать шикарные стойла при Гадеране.

— Путешествовать в карете, — сказал он, — это все равно, что дышать воздухом через простыню!

Но ради соблюдения протокольных приличий ему пришлось подчиниться установленному порядку.

В Пилор делегация не заезжала: нечего посторонним лицам, штатским, разгуливать по военным крепостям. Корабли были поданы к берегу, и все посольство было переправлено на них в шлюпках.

Море было относительно спокойно, хотя с севера налетал легкий ветерок, создававший бортовую качку. Солнце время от времени пряталось за редкие тучки, первые со времени атак огненного оружия на Фан-Суор. Плавание прошло спокойно, и двадцатого кутастеф эсторейские корабли пристали к аргеленскому берегу у Гарета.

Эсторейскую делегацию приветствовал лично комендант Гарета Корлон и другие лица. Сорок восемь воинов отсалютовали эстеанам мечами в знак приветствия.

— Глупейшая традиция, — прошептал Аскер на ухо Моори, — салютовать мечами перед подписанием мира.

— Может, они его еще и не подпишут, — повел бровью Моори.

— Постой, Эрл, а зачем же я сюда приехал?