Ирина Анненкова - Мой личный чародей

— Кузнец с женой. Они приняли на постой нас с тобою и Радоша со Степкой. Зоран, Ал, Унгор и четыре ратника разместились на местном постоялом дворе. Ну, а Гордята с остальной дружиной — ясное дело, у старосты.

— А что же мы все на постоялый двор не пошли? — удивилась я. — Были бы сейчас все вместе.

— Видела бы ты этот постоялый двор! — развеселился Дар. — Да там места меньше, чем в курятнике. Зато вчера там было очень весело. Какой-то местный праздник, дым коромыслом. Унгор с Аллардиэлем наотрез отказались ночевать ещё где бы то ни было. Ну а Гордята точно так же отказался даже переступить порог подобного заведения. Правда, сперва он настаивал на том, чтобы мы все вместе поселились у старосты. Но тогда бы этому бедолаге пришлось бы на ночь глядя спешно покидать свой собственный дом. Поэтому я предпочел оставить гуляк в трактире под присмотром Зорана, а самому воспользоваться гостеприимством семьи кузнеца.

— Молодец, — кивнула я. Как мы очутились в опрятной горенке, я, хоть убей, не помнила. — А тут помыться можно?

— И позавтракать тоже. Кузнечиха с утра завела блины. Чувствуешь, как пахнет? Радош, не будь дураком, уже сидит на кухне.

— А Степка? Степка что, не сидит? — это чтобы мой котик пропустил прием пищи?! Да прежде медведи выучатся летать и, вместо того, чтобы завалиться в спячку, отчалят на зиму в теплые края.

— Степка твой уже не сидит, — засмеялся Дар. — Он лежит. В отличие от всех нас он вчера прекрасно выспался у Радоша за пазухой. Поэтому, плотно поужинав, он отправился на деревню, улучшать местную породу кошек. Что характерно, проливной дождь его не остановил и даже не задержал. Сразу видно — исстрадался парень без любви и ласки. Вернулся он уже утром, изрядно потрепанный — видно, местные коты не желали без боя сдавать свои позиции, — но непобежденный. По крайней мере, такой довольной и счастливой морды я у него ни разу не видел. А к тому же наша хозяйка, поохав над Степочкиным драным ухом, отвалила нашему распутнику полную миску сметаны. Так что, в настоящий момент он, натрескавшись, спит у печки врастяжку, а село готовится к тому, что очень скоро здесь появятся котята с врожденными способностями к языкам…. Ну и долго ты ещё собираешься валяться? Иди, мыльня истоплена, блины на столе. Да: и советую поторопиться — не то Радош всё слопает!

Дар ошибся. Жена кузнеца Малуша, совсем молодая женщина, месяца через два ожидающая рождения своего первенца, напекла такую гору румяных, потрясающе вкусных блинов, что впору было звать на помощь всю нашу компанию. А на угощенье налегали только мы с оборотнем — мой чародей быстро поел и, наказав мне дожидаться его дома, ушел; кузнецу же, понятное дело, среди дня некогда было с нами рассиживаться. В конце концов, я поняла, что вот-вот что-нибудь да лопнет: либо мой живот, либо штаны. Поблагодарив смущенно улыбающуюся хозяйку, я поднялась из-за стола и прошлась по комнате. Нет, так не растрясается. Пожалуй, стоит прогуляться до постоялого двора и убедиться, что знакомство гнома и эльфа с чужой культурой не закончилось печально для кого-либо из этой троицы.

Вслед за мною на новенькое, всё в деревянных кружевах крыльцо, слегка пошатываясь, вышел донельзя томный Степка. Усевшись у моих ног, он задрал голову, посмотрел на меня слегка мутными глазами, которые, как мне показалось, нынче утром смотрели в разные стороны, и блаженно мурлыкнул:

— Хорошо-то как!!

Было и впрямь хорошо. За ночь прилетевший с полудня, из диких степей, ветер не только разогнал тяжелые дождевые тучи, но и принес тепло. Всё-таки, Синедолия — это совсем не то, что холодные эльфийские леса. Мягкое солнышко освещало жирные, сочные лужи и опустевшие сады, уже готовые принять зиму и спать, подрагивая от холода, до самого капельника. На крыше хозяйского сарая крупная серая ворона деловито расклевывала намокшую солому.

С противоположной стороны улицы, вдоль невысокого плетня, старательно обходя лужи, пробиралась невысокая крепенькая бабка. В одной руке она держала пустой ушат, в другой — гладкую толстую палку, которой осторожно ощупывала дорогу. Вдруг прямо перед ней из-за облезлого куста вывернулась угольно-черная кошка. Старуха не растерялась и ловко ткнула клюкой в так некстати объявившееся животное, по всем приметам сулящее несчастье. Бедная киска, не ожидавшая такого коварства, взвыла от боли и с протяжным мявом взлетела на плетень, откуда принялась яростно шипеть и плеваться на свою обидчицу. Та же, не удержав равновесия, оступилась на раскисшей земле и с размаху села прямо в лужу. Голос старухи, на удивление громкий и пронзительный, присоединился к кошачьей ругани. "Кар, кар!", с воодушевлением добавила ворона.

— Чёрная кошка перебежала дорогу бабке с пустым ушатом, — глубокомысленно заключил Степка, с откровенным интересом наблюдавший эту сцену, — и у обеих тут же начались неприятности!

— Степа, — простонала я, стараясь не расхохотаться в голос, — грех смеяться над чужим горем!

— Вот и не смейся, — согласно кивнул кот. — Слав, а что это у них вон там, слева? Храм? Красивый какой!

Я посмотрела влево — и остолбенела. На краю села, на пригорке стоял светлый, будто бы полупрозрачный храм Молодого Бога. Его я не могла бы спутать ни с чем — ведь именно туда, в домик, прилепившийся к воздушному храму, давным-давно я бегала к отцу Яромиру учиться грамоте…. Как же такое может быть? Хотя… разве вчера или сегодня мне удалось увидеть, куда именно нас занесло?! Развернувшись, я метнулась в дом.

— Малуша, как называется ваше село? — выдохнула я, одним махом проскочив сени и влетев на кухню, где Радош, чей живот уже спокойно мог поспорить в объеме с животом нашей гостеприимной хозяйки, приканчивал уже далеко не первую дюжину блинов.

Молодая женщина удивленно обернулась ко мне.

— Так Запутье, госпожа.

— Не зови меня госпожой, — сквозь зубы попросила я. — Меня зовут Веслава. А ты здешняя?

— Что вы, госпо… Веслава! Тут же мор прошел! Мы сюда, почитай, все с юга переехали, в конце весны, по приказу великого князя, храни его Боги.

— И что же, никого из старожилов не осталось?

— Остались, как не остаться? У четырех дворов прежние хозяева. Не было их в Запутье, когда мор приключился. Дядька Космай с семьей в город на ярмарку ездил, только их бабушка дома оставалась. Горшечник Рогня ещё — тот с купеческим караваном в саму Преславицу ходил. Таша, дочка шорника здешнего, замуж в другое село пошла, а там мора не было. Вот она сюда и вернулась, с мужем и детишками…

— Ладно, — перебила я словоохотливую Малушу, — я всё поняла, спасибо. Пойду-ка, пройдусь.

— Слав, — укоризненно пропыхтел Радош, который уже и говорил-то с трудом, — ты что? Дар же просил тебя никуда не уходить.