Альберт Зеличенок - Посиделки в межпланетной таверне «Форма Сущности» (СИ)

Не знаю, как другие, а я на лекциях примерно минуты через три после начала впадаю в полубессознательное состояние: глаза у меня при этом открыты, могу сидеть, ходить, даже разговаривать, но без участия головного мозга. Ответственно заявляю: эта способность многократно спасала мне если не жизнь, то уж рассудок точно. Отключился я и в данном случае, и посему в настоящей повести вы не найдете монолога Гоэлроса. Однако дикий гогот гнома, периодически доносившийся до меня сквозь полудрему, можно считать косвенным подтверждением справедливости расхожего мнения, что, с точки зрения эльфов, вся история мироздания — цепь забавных эпизодов преимущественно эротического характера. В итоге они меня таки разбудили, но, учитывая наличие в составе аудитории девушек и несовершеннолетних, я не рискну излагать здесь некоторые личные комментарии нашего визави к ряду классических легенд.

Завершив речь, Гоэлрос приложился к бутылке с перебродившим нектаром урожая 1438 года, произвеё несколько крупных глотков и лишь затем перевел взгляд на нас. Глаза его округлились. Стало уже довольно светло, и он наконец-то смог разобрать, с кем имеет дело.

— Дракон! И гном! Ну и вляпался же я. Тревога!

Однако из-за посталкогольного синдрома голос его звучал, скажем так, не очень звонко, и не вызвал в округе заметного оживления.

— Не могу поверить, — бормотал он, судорожно пытаясь выдернуть из ножен застрявший меч, — что это происходит именно со мной.

— Погоди, — успокаивающе сказал я, мысленно прикидывая наши шансы. — Мы пришли с миром. Мы одной крови — ты и я.

— Ну, это ты, положим, загнул: всем известно, что у вас, драконов, кровь зелёная.

— Ладно, я немного преувеличил. Но мы в самом деле не имеем враждебных намерений. Я всего лишь несу в дар волшебнику небольшой сувенир от нашего семейства.

— А когда старичок прикоснётся к нему, презент скажет: «ба-бах» — и замок Абар-Кадабр, сооружение одиннадцатого века, представляющее также и архитектурную ценность и находящееся под защитой государства, птичкой вспорхнёт в небеса. Опять же и дедушку жалко. Он нам, знаете, сколько добра сделал? — Гоэлрос принялся перечислять, загибая пальцы на руках, а затем и на ногах. — Заасфальтировал территорию, разбил клумбы, построил две школы, салун и тюрьму, открыл дельфинарий, планетарий и колумбарий. Обучает эльфят джиу-джитсу, йоге и ненормативной лексике. Перевёл на квэнди «Кама-сутру» и изобрёл двадцать восемь новых поз. Построил завод по переработке тяжёлой воды в огненную и сейчас договаривается с русскими о поставках сырья. Научил нас печатать фальшивые ассигнации и стрелять из «винчестера». Организовал курсы стриптиза с гастролями за границей. А с тех пор, как умер Кароян, у нас регулярные концерты классической музыки. И всё это — за одну зарплату старшего лаборанта. Да что там говорить — симпатичный пенсионер. Не пропущу я вас к нему, нашли тоже дурака.

Похоже, он занял твёрдую позицию. Надо было искать другие аргументы, и у Хабарлога они были.

— Мы — гномы простые, недалёкие, словесным вывертам необученные, — заявил он, выходя вперёд. — Я вам вот что скажу: бей эльфов! Казад! — зарычал он, воздев над головой секач.

Гоэлрос вытащил наконец-то меч, порядком-таки заржавленный. Насколько я смог разглядеть, клинок был густо покрыт нецензурными рунами и непристойными рисунками.

— А Элберет Гилтониэль, — выкрикнул он старинный эльфийский клич, смысл которого давно утерян в веках, даже если и присутствовал когда-то.

И два бойца схлестнулись, нанося повреждения окрестному ландшафту и сметая некстати подвернувшуюся живность. Я решил не мешать, обогнул их, стараясь не попадаться на глаза, и вошёл в запретные пределы.

Моему взору открылась широкая долина, усеянная газетными киосками, автоматами по продаже кока-колы и пончиков и фланирующими эльфами. Многие были в шортах и гавайках, но все — при оружии. Еще чуть-чуть — и я буду замечен. Даже если я воспарю, меня достанут стрелами. Что-то нужно было срочно предпринять. Похоже, что выход был единственный. Я вздохнул, представив тающий банковский счёт, вынул из-под левого крыла мобильный телефон и вызвал семейного имиджмейкера.

Он появился спустя несколько минут, критически оглядел меня, сказал: «Да, работа предстоит большая», нанёс кое-где штрихи карандашом и приступил. Вся процедура отняла у меня два часа времени, добрую порцию сил и нервов и кругленькую сумму в конвертируемой валюте, но мастер превзошел себя. Когда я шествовал к замку, приветственно кивая окружающим и распространяя запах роз и лаванды, встречные кланялись и улыбались в ответ, и, клянусь, я видел, как они плакали от счастья. Случись сейчас выборы нового короля, я бы прошёл «на ура». С одной девушкой случилась истерика, когда я кончиком правого хвоста коснулся её ноги, а караул у ворот Абар-Кадабра вытянулся по стойке «смирно» и ел меня глазами. Сам чародей вышел на крыльцо зала заседаний. Мы троекратно обнялись и расцеловались, после чего он ввёл меня внутрь и только там спросил:

— Может быть, закончим этот цирк?

Я расслабился, несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, и достал из потайного кармана Кубок.

— Вот.

Волшебник откашлялся, осмотрел меня, пробормотал:

— Монструм диишиа, прекрасный образец, — потом перевел взгляд на сосуд в моей лапе и констатировал. — Чаша Святого Грааля, вне всякого сомнения. Ну, и что же вам нужно, молодой человек? Можете обращаться просто: профессор. Как ваше имя, кстати, юный представитель монстров двухтазовых?

— Левый Полусредний, профессор. Я к вам издалека и по очень важному делу. Видите ли, господин маг, эта штука хранится у нас в семье… — и я достаточно подробно описал историю Чаши, дополнив ее кратким обзором собственных странствий.

— …Вот и получается, профессор, что нам она без надобности и ничего не приносит, кроме бед и неприятностей, между тем мудрец, подобный вам, безусловно, нашел бы ей применение…

Я разошёлся, расписывая блистательные перспективы как чародея, оснащённого Кубком, так и Кубка в его руках, и даже вообразил, что могу изъять у него за столь ценную вещь немалую мзду. И даже начал прикидывать размеры бакшиша, когда маг бесцеремонно сдёрнул меня с небес на землю.

— Нет, уважаемый Левый Полусредний. Этот предмет в моем хозяйстве абсолютно не надобен. Кроме того, дворец у меня, как видите, маленький, компактный. Я не выпячиваю своих заслуг из скромности, а окружающие, естественно, замечают лишь тех, кто занимается истовой саморекламой, и игнорируют нужды и чаяния тихих героев науки, вроде меня. Если — представим себе чисто гипотетически — если бы я принял у вас сей экспонат, мне бы совершенно некуда было его деть. Для него нужен сейф, сигнализация, естественно, а всё это требует места. Так что не знаю, не знаю, молодой человек, могу ли я вам чем-либо помочь.