Элеонора Кременская - Воины Сатаны

А он застыл и только смотрел на нее, и, желая, и в то же время не желая, чтобы она увидела его.

Они вместе учились в одной школе, жили в одном поселке, их родители дружили и с самого первого класса он твердо знал, что она — его судьба и, если ему уж суждено будет жениться, то только на ней. И робел, и краснел, и смущался, когда она невзначай задевала его рукавом. Кто знает, как бы сложилась его судьба, останься она на этом свете? Но она подхватила в четырнадцать лет воспаление легких, потом осложнение и смерть. Он еще не поверил словам родителей и расплакался, как девчонка. А на похоронах прыгнул в разрытую могилу, лег прямо на ее гроб и его с трудом оттуда вытащили. Потом он надолго отупел, будто оглох и ослеп, его положили в больницу для нервнобольных. Выйдя оттуда, он стал злиться и рваться в бой, бил всех, кто попадался под руку, организовывал банды, не раз сидел в кутузке и озлобился окончательно, когда вместо понимания, на него обрушились родители с требованием вести себя нормально. Нормально, это как? Учиться, расти, получать профессию, но для чего, если ее нет на этом свете? Для чего? После нескольких попыток суицида и дурдома, он научился хитрить и скрывать нарастающее неприятие этого мира. Зачем-то женился и породил сына, а потом уже сын породил внука Марка. При воспоминании о Марке он дернулся, и вода пошла от него кругами, но внук остался далеко, в другом мире, здесь же, была она.

О ней у него всегда болела душа, каждый день, каждый час, каждую минуту. Он жил ею, дышал ею, вы скажете, такое невозможно? Но это было так и не иначе. С возрастом он не забыл черты ее лица и теперь с удовольствием всматривался в нежное лицо, пушистые ресницы, темные брови дугой, правильный нос, тонкие губы. У него уже не возникало ощущение, что ее нет, как это бывало у нее на могиле. Он часто ездил к ней на могилу, за тридевять земель от города, где жил с семьей, просто потому, что ее могила — это все, что у него оставалось. Он всегда любил ее и только терпел пребывание на этом свете, ждал и ждал, когда же можно будет, наконец, увидеть ее и может, обнять. Он думал, ему не придется мямлить и объясняться ей в любви и постоянно думал, как это будет?.. Он был почти уверен, что за ним придет не ангел смерти, а она. Это было бы справедливо.

Внезапно, она оказалась совсем рядом с ним. Весело поглядела ему в глаза и спросила своим чудесным мелодичным голоском, так хорошо врезавшемся ему в память:

- Прячешься от меня?

Ты знала, что я здесь? - удивился он.

Она кивнула. Он, подумал о том, как было бы здорово, вот сейчас, протянуть руку, погладить эти светлые волосы, поцеловать эти родные губы.

Поцелуй! - прочитала она его мысли.

И сама подплыла к нему поближе. Он ошалел от счастья, когда увидел вблизи ее небольшую девическую грудь с темными аккуратными сосками.

Она обвила его шею руками.

Что ты? - засмущался он.

Я пришла за тобой! - твердо заявила она. - Ведь ты ждал меня!

Он поднял голову, с трудом оторвав взгляд от притягательного зрелища ее голой груди, и посмотрел в глаза девушке, молясь, чтобы это не было сном. Он просто не мог сейчас проснуться в душной палате сумасшедшего дома, посреди ненавистного ему мира, мира без нее.

Глаза ее сияли торжествующим блеском, такие любимые серо-темные глаза. Он поцеловал их с невыразимым восхищением.

Я умираю?

Она коротко кивнула, взяла его за руку и повлекла за собою на берег.

Они оба, обнаженные, встали друг против друга. И он, чуть ли не впервые в жизни не застыдился своего тела, которое всегда находил некрасивым и волосатым. Из-за этого стыда он всю жизнь сторонился пляжей, стеснялся носить шорты или при всех снять рубашку.

Она, рассеивая его сомнения, доверчиво обняла его. Он судорожно прижал ее к себе, чувствуя прохладу ее тела.

Пойдем домой, - просто предложила она, - ты так устал...

Он тут же согласился, готовый идти за нею хоть в пекло геенны огненной, лишь бы быть, наконец, с нею рядом. И они пошли. Он обрел долгожданный покой и счастье. А она, благодарная ему за вечную любовь, ответила тихой улыбкой согласия. Красивая, покойная и счастливая жизнь после испытаний мира земли для них только началась.

Черт проводил их задумчивым взглядом, в свое время никто не позвал его вот также в Покой и Свет. Никто, а жаль.

Но тем не менее дело было сделано, задание выполнено, ситуация разрешена. Правда, оставался еще погибший алкоголик Свисток, которому дед Марка ночью успел поведать о своих проблемах. Но так ли он опасен?

Свисток, этакий нарцисс, влюбленный в собственные речи, нисколько на деле не заморачивался чужими проблемами, он был слишком величественен для этого. Правильно, у Свистка была мания величия.

И потому, обнаружив утром престарелого соседа мертвым, он сперва перепугался, но после взял себя в руки и принялся бегать от одного к другому, рассказывая, какую околесицу нес дед перед смертью. Каждый раз рассказы его обрастали все более и более новыми подробностями, и скоро Свисток уже вдохновенно врал, как самолично швырялся подушкой в целую банду чертей и как они ему угрожали, выплевывая перья и пух. А дед молился вслух и умолял Свистка спасти его от человека-паука, способного еще к тому же летать над кроватью. Почему над кроватью? Сурово вопросил один из санитаров, и Свисток поспешно ретировался к зарешеченному окну в коридоре, где на широком подоконнике развалилась пушистая кошка. Кошке Свисток и рассказал во всех подробностях случившееся с ним происшествие, и кошка подергав ухом от его присвистываний и пришептываний, выслушала, лениво жмуря глаза. И только один раз вскинулась, глянула наверх раскрытой рамы окна, а потом опять быстро легла обратно и нет-нет, да и бросала настороженный взгляд в сторону малого ангела, подслушивающего болтовню Свистка. Но наконец, убедившись, что ангел занимается болтуном и ее пушистости ничто не угрожает, снова погрузилась в безмятежный сон...

9

Наступила осень. Сухая земля была устлана словно ковром, желтыми листьями. И только клен, стоявший посреди других деревьев наполовину зеленым, наполовину красным разбавлял желтизну яркими резными кленовыми листьями, которые скупо ронял, с трудом, как видно, избавляясь от листвы.

В осеннем воздухе неторопливо пролетела прозрачная блестящая паутина, переливающаяся мелкими капельками росы так красиво, что Дьякон проводил ее изумленным взглядом.

Я люблю осень, - задумчиво глядя на пожелтевшие деревья, сказал Дьякон, - и знаю, что природа не умирает, о нет. Она, умытая дождями сбросив всю старую листву, засыпает под холодным снежным одеялом, а весною просыпается отдохнувшей, свежей, полной сил.