Михаил Кликин - Малыш и Буйвол

“… берегите голову!..”

Они стремительно неслись во тьме, в узкой каменной кишке. Ледяные брызги жалили кожу, упругий воздух забивал легкие. Они не могли кричать, не могли остановиться. Они ничего не могли сделать. И друзья лишь прижимали крепче оружие и втягивали головы в плечи. На спине холодного потока они неслись в неизвестность, и не в их силах было что-то изменить.

…Свет резанул по глазам.

Они вывалились из черной дыры, плюхнулись в крохотное озерцо, подняв фонтаны брызг. Буйвол упал на Малыша, и тот, охнув, с головой ушел под воду. И тотчас вынырнул, откашливаясь, отплевываясь, неразборчиво ругаясь.

Озерцо было неглубокое, по грудь, но друзья долго бестолково барахтались в воде, прежде чем поняли это.

Шалрой стоял на берегу и смотрел на них.

— Ты! — крикнул Буйвол, ткнув пальцем в сторону проводника. — Ты нас чуть не угробил!

— Все в порядке, — спокойно сказал Шалрой. — Это проверенный путь.

— Мог бы предупредить! — Малыш, держа над головой лук, брел к берегу.

— Вы бы, наверное, не пошли.

— Ни за что! — Разъяренный Буйвол выползал из воды.

Шалрой на всякий случай отступил на пару шагов. — Никогда больше!

Они находились в просторной пещере. Сквозь многочисленные трещины на потолке и стенах вливались внутрь потоки света. Поверхность озерца весело играла бликами, радужно искрилась водяная пыль.

— Этот источник никогда не высыхает, — сказал Шалрой. — Отсюда до дома ровно два дня пути.

Они выбрались наружу, разделись, расстелили одежду на горячих камнях.

— Никогда так больше не делай! — сказал Буйвол. Он был весь синий от холода, только многочисленные шрамы белели на коже.

— Вымокла тетива, — Малыш горестно качал головой. — И стрелы вымокли.

— Это самый короткий путь сюда, в котловину, — сказал Шалрой, словно извиняясь. — Если бы мы пошли другой дорогой, потеряли бы лишних два дня.

— Ты должен был нас предупредить! — сказал Малыш. Он вывалил стрелы из колчана, разобрал их, пересчитал, стал аккуратно поправлять оперение каждой и выкладывать на солнцепек.

— И это самый безопасный путь, — сказал Шалрой, помолчав.

— Я думал, что рухнул в пропасть, — буркнул Буйвол, вытягивая из ножен меч и внимательно осматривая клинок.

— Ничего себе — “безопасный”! — Малыш, навалившись всем телом на лук, согнул его и снял тетиву. — Я гадал, что случится скорей — оторвет мне голову или переломает ребра.

— Там гладкие стены. Ни малейшего выступа. Можно, конечно, свезти кожу, или синяк посадить, но убиться — нет.

— А как мы пойдем обратно? — подозрительно спросил Буйвол.

— Обратно есть другой путь.

— Не такой, как этот? — Буйвол лег голым животом на горячие камни, подставил мощную спину солнцу.

— Нет.

— Еще лучше? — Малыш хмыкнул — Еще веселей?

— Он дольше, — серьезно сказал Шалрой. — И тяжелей. Здесь мы спустились, не тратя сил. Там надо будет самим подниматься.

— Уж лучше подниматься самим, — пробурчал Буйвол, почесывая переносицу. — Чем вот так вот… Вслепую… Ничего не понимая…

— Как глисты в кишке! — хохотнул Малыш. Буйвол перевернулся на спину, приподнялся на локтях, исподлобья глянул в сторону друга — заметно было, что такое сравнение ему не понравилось.

Когда просохла одежда и вещи, путники стали собираться. Пока Малыш натягивал тетиву и складывал в колчан стрелы, Буйвол вернулся в пещеру и набрал свежей воды во фляжки. Шалрой, ожидая, когда наемники будут готовы, отошел в сторону. Он стоял неподвижно, смешной и нелепый из-за своей бесформенной шляпы на макушке, и с тоской смотрел куда-то вдаль.

Солнце клонилось к закату.

Еды не осталось. А идти предстояло целых два дня.

Встретит ли их хоть кто-нибудь?

Буйвол заметно хромал. И это беспокоило Малыша.

— Ты в порядке? — в очередной раз спросил он. Буйвол не ответил. Ему надоел этот вопрос.

Горы остались позади. Скалистые хребты тянулись справа и слева. Далеко впереди парили над горизонтом вечные ледники неприступных вершин, колыхались в дымке раскаленного воздуха, словно миражи.

Мертвая Котловина была окружена горной цепью.

— Как вы здесь живете? — пробормотал Буйвол, утирая со лба пот.

Солнце только начало подниматься к зениту, а жара стояла невыносимая.

— Мы привыкли, — отозвался Шалрой.

— Ни одного лесочка, — сказал Малыш.

— Почему же? Есть. — Шалрой махнул рукой на север. — Там. Около гор. Настоящие леса.

— А реки здесь есть?

— Ручьи. Но летом они обычно пересыхают. А нынче даже в колодцах вода кончилась.

— Сушь, — сказал Буйвол.

— Мы привыкли, — повторил пастух.

Горячий ветер гнал пыль по земле, закручивал вихри. Неровный шар перекатиполя, подпрыгивая, прокатился перед людьми И застрял в кусте высохшего чертополоха.

— А где тебя подстрелили? — спросил Малыш. — Покажешь нам это место?

— Оно в стороне. Не хочу делать крюк.

— Торопишься?

— Да.

Шалрою было страшно. И по мере приближения к родным местам тревога его росла. Дурные предчувствия одолевали пастуха.

— Большая ли деревня у вас? — спросил Малыш.

— Больше двадцати дворов. И стадо большое было.

— А людей сколько?

— Сколько скотины, столько и людей.

— Жарко! — выдохнул Буйвол, из-под руки глянув на белое солнце.

— Мы привыкли…

Буйвол хромал. Малыш с тревогой поглядывал на друга.

— Ты в порядке? — не выдержав, вновь спросил он. Буйвол промолчал. Потом вдруг улыбнулся широко и ответил:

— Я привык.

За день они дважды делали короткие привалы.

Первый раз отдохнули в тени безлистной акации на берегу безводного ручья. Грязь на пересохшем дне растрескалась, расслоилась тонкими пластинками. Когда уже собрались уходить, Малыш без всякой цели перебежал на другой берег и вернулся — листики высохшей грязи хрустели под ногами, словно льдинки ломались.

Второй раз отдыхали под открытым небом. Покрасневшее солнце уже опускалось к горам, было не так жарко. Воды оставалось совсем немного, потому решили идти ночью. Малыш и Буйвол дремали, Шалрою не спалось — тревожные мысли не давали. Когда стемнело, пастух разбудил наемников, и они тронулись дальше.

Шли всю ночь. Утром, ненадолго остановившись, допили воду.

— Теперь совсем рядом, — сказал Шалрой, и сердце его заколотилось сильней. — Совсем рядом… — негромко повторил он.

Выгоревшая степь выглядела точно так же, что и час назад, день назад. Непонятно было, как ориентируется здесь пастух, но Малыш и Буйвол уточнять не стали. Родные места знаешь сердцем.

Из-за гор поднималось алое солнце, опухшее, неровное, словно бы помятое. Воздух был неподвижен. В сухой траве неуверенно стрекотали цикады, затихая, когда рядом проходили люди.