Валерия Веденеева - Дар демона

Мэль сделал шаг назад, а оборотни, до того сидевшие полукругом и терпеливо ждавшие, пока хозяева натешатся, бросились на поверженного. Светлый закричал– громко, отчаянно. Потом его голос оборвался– на самой высокой ноте....

А волки торопливо рвали куски от еще трепещущего тела, раздирая не только плоть, но и, что умели делать только оборотни, еще пульсирующий покров магии. Арон у не было нужды подходить ближе, чтобы принять участие в пиршестве: его собственное эррэ жадно ловило энергию пожираемого мага, меняя ее полярность, делая частью себя. И все это время довольная улыбка не покидала лица Тонгила: ведь что может быть лучше, чем смертью врага увеличить свою силу?

Когда Арон открыл глаза, в комнате еще царил сиреневый сумрак. Потом чуть посветлело, тишина за окном разбилась первой птичьей трелью, и скоро уже многоголосый пернатый хор славил рассвет.

Можно было встать и заняться чем– то полезным, а можно было остаться лежать, глядя на полотно балдахина, и, против воли, думать о кошмарах, пришедших этой ночью. И гадать– считать ли их воспоминаниями прежнего Тонгила– мага , собственным сумбурным бредом , или же пророчеством будущего?

Глава 9.

Еще только занимался рассвет, когда из комнаты, отведенной прислуге тара Аримира, на цыпочках выбрался черноволосый юноша. Возможно, причина его стараний сохранить тишину заключалась в одном лишь благородном желании дать остальным еще пару часов сна. Но возможно также, что намерения парня, стань они известны его благородному господину, вызвали бы у того гневный разлив желчи и нестерпимое желание вытянуть служку тростью по ребрам.

Так или иначе, но юноша, известный остальному каравану под именем Ресан, сумел выскользнуть незамеченным. Огляделся по сторонам и свернул в один из переходов, ведущих из восточного крыла к основному зданию замка. Несколько раз впереди слышались шаги, но пареньку удавалось удачно спрятаться: то в достаточно глубокой тенистой нише, то в одном из перекрещивающихся проходах; так что стражники с руной Яруш на плече– знаком Тонгила– проходили мимо.

После четвертой такой встречи Ресан начал хмуриться: много было стражников в восточном крыле, даже чересчур. Похоже, посольство, в составе которого парень приехал, находилось под ненавязчивым арестом.

Очередной переход вывел юношу на открытую галерею, соединившую восточное крыло с центральный частью замка. Вид отсюда открывался столь изумительный, так что Ресан постепенно все замедлял и замедлял шаг, пока, незаметно для себя, не оказался стоящим у высоких перил из искусно переплетенного вороненого железа. А на востоке восходило солнце.

Огненный шар в оранжевой лучистой короне поднимался из широкой озерной глади, словно император мира, шествующий по золотому ковру отражения на собственную коронацию. Лучи юного солнца ласково скользнули по лицу паренька, благословляя смертное чадо.

Ресан замер, не осмеливаясь дышать, лишь мелькнула горькая мысль, обращенная к хозяину замка: «Как можно каждый день видеть такую красоту и продолжать при этом творить зло? Как можно жить в таком прекрасном месте и оставаться жестоким убийцей и чернокнижником?..»

Ладонь юноши поднялась в привычном жесте, очерчивая священный круг, потом коснулась груди напротив сердца, а губы прошептали короткую молитву– благодарение дневному светилу.

– Эй, ты!– из-за спины донесся усталый женский голос. Юноша вздрогнул от неожиданности, развернулся. На него смотрела пожилая горничная с недовольно поджатыми губами, прижимавшая к боку полную корзину грязного белья.

– Хватит бездельничать!– по интонации чувствовалось, что чужая леность горничную оскорбляла до глубины души,– отнеси-ка это к прачкам! И поживей!– тут неким чудом корзина моментально перекочевала к растерявшемуся Ресану, а горничная уже шла назад, бормоча про неприбранные покои и про некоего Митрила, сующего нос куда не надо.

Тяжесть корзины заставила парня качнуться вперед и изумленно подумать, как могут женщины таскать эдакое каждый день. Впрочем, неважно. Одежда на Ресане небогатая, как и положено прислуге, а корзина вполне послужит пропуском, если встретятся стражники. Не могут ведь они знать в лицо всех слуг?

Единственный вопрос: куда ему следует неожиданно доставшийся груз? Ресан оглянулся, соображая, где должна быть прачечная. Дома она находилась в полуподвале, а если учесть направление, в каком шла горничная...

В центральной части замка стражников было меньше, но один на долю Ресана все же достался. Высокий, седоусый, напомнивший сотника, служившего у отца. Решившись, юноша спросил у него дорогу, получил настоятельное разъяснение и отправился дальше по коридору.

А стражник провожал взглядом новенького паренька, раздумывая о том, что за последнее время в замке появилось уже немало пажей– дворянских деток, которыми родители пытались кто откупиться, а кто попросту задобрить грозного соседа. Тонгил набирал заложников, оберегая свои владения от неспокойствия на границах– обычная тактика владетельного вельможи, которую стражник прекрасно понимал. Не мог он понять другого: как хватало духу у благородных таров отправлять своих родных и, несомненно, любимых детей темному магу?

Жаль парнишку. Пожалуй, самый красивый среди всех заложников, если не считать юного эльфа... Одет только бедно, но держит себя, как благородный. Бастард чей-нибудь, приехал в качестве друга-прислуги для признанного сыночка?

Воин про себя хмыкнул. Прежде развлечения господина были вполне традиционны, но последние годы мага потянуло на хорошеньких парнишек, вроде вот этого... Если попадется на глаза Тонгилу, то ближайшее будущее мальчишки определено, и неважно, что он сам об этом будет думать. С такой тонкой фигуркой, точеным носиком и пухлыми губками, с изящной дугой бровей и ресницами, длинными и пушистыми, как у девушки... Да в придачу ко всему этому большие ярко-голубые глаза....

Разве дело, чтобы парень был настолько смазлив? Совсем не дело!

Вот будь такая внешность у веселой служаночки... И стражник усмехнулся собственным фривольным мыслям.

Глава 10.

Нет края у Вечной Степи: куда ни кинешь взгляд, лишь высокая, по колено, трава, что зеленым ковром уходит в горизонт. Повернись вокруг– то же будет на западе и на востоке, на юге и на севере. А подними голову– и из прозрачной синевы тебе улыбнется солнечное Око Неба.

Мэль любил Степь, а она дарила ему радость дикой скачки, свежесть грозового ветра, азарт погони и кровавой охоты. Степь была его домом и его миром все те двенадцать лет, что внук вождя уже прожил на этом свете....