Перекресток воронов - Анджей Сапковский
Неровный, в выбоинах тракт вел прямо в деревню, на площадь. Однако на расстоянии полутора-двух миль от деревни дорогу к ней заступала одна отдельно стоящая хата. Оттуда доносилось слышное даже издалека звонкое динь-динь-динь металла о металл.
Первыми его заметили пасущиеся в крапиве цесарки, подняв неописуемый крик. Обычное дело, почти все крестьяне держали цесарок, ибо никто не оповещал о чужаках лучше этой птицы. И только во вторую очередь, когда он был уже почти на подворье, проснулись псы. Злые и голосистые, но, по счастью, на привязи.
Звон металла доносился из открытого помещения под навесом. Там бился огонь, временами вырывался пар.
Геральт спешился, забросил поводья на столб.
Внутри, в отсветах пламени, мальчишка-подручный раздувал мехи, повисая на поводьях, приводящих устройство в действие. Низушек в кожаном фартуке стоял у наковальни, лупя молотом по подкове, которую держал в клещах. Он заметил Геральта, но тем не менее лупить молотом не перестал. Геральт ждал, не приближаясь.
Низушек закончил молотить, опустил подкову в лохань. Зашипело, ударил горячий пар.
– Ну и?
– Табличка на перекрестке. «Требуется ведьмак».
Низушек бросил подкову в кучку других подков. Отложил молот, вытер от пота лоб. Закопченный, в мигающих переливах огня, он выглядел как некрупный черт.
– Может и требуется, – сказал он, вообще не глядя на Геральта. – А что такое?
– Я ведьмак.
– Да? – Низушек посмотрел с явным недоверием. – Ты? Ведьмак? Уже целый день, наверное.
– Подольше. Немного.
– А как же, вижу, что немного. Без обиды, но хоть волос и бел, но лицо детское. И не бреешься еще небось. Нетрудно и ошибиться. Так что я просто удостовериться хотел.
– Удостоверяю. Старший по деревне кто? И где его искать?
– Не стоит искать. И не стоит в деревню въезжать.
Геральт минутку помолчал. Размышлял, поможет ему грубая ругань или навредит.
– Если я в деревню не въеду, – спросил он наконец, – то как же о делах узнаю? От кого?
– От меня. – Низушек подал подростку знак оставить наконец мехи в покое. – Как кличут?
– Геральт.
– А я, сталбыть, Августус Хорнпеппер. Кузнец тутошний. Табличка на перекрестке мое произведение. Поскольку я грамотный. В школах обучался. Так что старшие в общине мне это дело и поручили, то бишь табличку написать и ведьмака, когда появится, приветствовать. Ну вот, приветствую тебя. А в деревню, – продолжил он, видя, что от Геральта не дождаться ответной вежливости, – въезжать не след. Предупредили, что не след. Никак, понимаешь?
– Нет.
– Не хотят тебя там видеть! – выпалил кузнец тутошний. – Не хотят и все на этом. Мне дело поручено, со мной и говори, со мной же и торгуйся. Со мной. Ибо я мало того что низушек, дак еще и кузнец. К низушку ни одни чары не пристают, а к кузнецу ни одно лихо не подступится. Я ведьмака не испугаюсь.
– А эти, с деревни, чего такие пугливые?
– Да ты смеешься, никак. Известно, что за ведьмаком всякое зло тянется и поганые миазмы, что завсегда он заразу какую притащить может, а то даже и мор. И что потом, сжигать все, до чего он дотронется? Да вдобавок девок молодых в деревне полным-полно, а разве ж за ведьмаком уследишь? Околдует, попортит, ну и пожалте вам. Выдай потом такое замуж.
Говорил все это кузнец, откровенно скалясь. Работник же его, напротив, раскрыв рот, смотрел на Геральта взглядом, полным ужаса.
– Ладно, – низушек посерьезнел, – хватит шутки шутить. Садись, вот сюда, на лавку.
– Лавку-то не жалко? Потом же небось сжечь придется?
– Я не боюсь. Это кузня, тут чары силы не имеют.
Геральт уселся. Августус Хорнпеппер тоже уселся, на стул со спинкой напротив него. Парнишка сел тоже. На глинобитный пол в уголок.
– Где-то так уж с год назад, – начал низушек, – началось в деревне бедствие. Скотина дохнуть начала. Коровы и волы. Куры нестись перестали. Мужик сено косил, косой сильно порезался. У одной бабы выкидыш случился. Мальчишка с крыши упал, ногу сломал. У старосты понос приключился, день и ночь из сортира ни ногой. Словом, бед не перечесть. Ломали людишки себе головы, думали. Пока не додумались – сглаз это все.
Геральт вежливо молчал.
– А жила в деревне старуха, – продолжил после паузы Августус Хорнпеппер. – Старая грымза, кривая как дужка от ведра, с бородавкой на носу. Травами занималась, стало быть. Вот ее-то и приметили, что у курятника она крутилась, того самого, в котором куры нестись перестали. И в пруд она плевала, а там рыба вскорости кверху брюхом всплыла. Ну и взяли эту старуху, да и в тот же пруд ее – хлюп! Смотрят: не тонет. Ну, значит, чародейка. Выловили ее…
– И сожгли.
– Да. Но сперва шею свернули.
– Слушаю дальше.
Августус Хорнпеппер откашлялся, сплюнул в лохань с водой.
– Был у старухи кот, – продолжил он рассказ. – Большой черный сволочуга. Известно, зачем чародейкам такие коты. Хотели поймать его да сжечь тоже, но сбежал он. Ушел в леса, только его и видели.
– И?
– И началось. Пошел парень за валежником, пропал. Через три дня нашли. С лица кожа снята до костей, рука полуотгрызена, живот распорот, кишки наружу. Потом еще один. И точно так же: когтями разодран, обгрызен, кишки сверху. Потом еще один, идентично. Сразу видать: кот постарался. Ну и подтвердилось.
– Что подтвердилось? Каким образом?
– Один выжил. С месяц назад. Кишки двумя руками придерживал, но как-то доплелся до деревни. И пока жив был, успел подтвердить. Кот. Черный. Большой. Большой как телок. Ну, решили, дело ясное. Это кот чародейки. Вырос магическим образом и мстит за свою хозяйку.
– Слушаю дальше.
– В лес уж никто больше не ходит, кроме как толпой. А толпу-то эту тоже собрать нелегко, ибо все в страхе. А там в лесу поляны есть, косить их надо, иначе сена не хватит. Вот и постановили старшие ведьмака вызвать. Деньги собрали. Табличку сделать велели, ну я сделал, повесил. Рад тебя видеть так быстро. Мечи, я вижу, у тебя при себе. А у меня на хранении их деньги. Убьешь чудище, выплачу.
– Я должен убить кота. Кота чародейки?
Августус Хорнпеппер какое-то время молчал.
– Я кузнец, – сказал он наконец, пристально глядя на ведьмака. – Никаких чар не боюсь, ибо сам тут колдовством занимаюсь. А ты что думал, как того добиться, чтоб твердое железо размякло и под молотом какую хочешь форму приняло? Это огненная магия и демоническая сила, не иначе. Да вдобавок я низушек. Ко всему устойчивый.
Геральт промолчал. Кузнец снова кашлянул, сплюнул.
– Ко всему я устойчивый, – повторил он. – К брехне
