Сборник произведений - На перекрестках фэнтези

После этого Кузьмич решил, что на сегодня экспериментов хватит, и отправился домой.

В автобусе к нему прицепилась контролерша, но, увидев кота, оттаяла и посоветовала кормить Крима говяжьей печенью.

По дороге домой Гаркулев зашел в магазин и купил пачку кошачьего корма. Себе же купил яиц, молока и давно уже не пробованного печенья.

5

Кузьмич пасся у метро неделю. За это время он обогатился настолько, что купил себе новое пальто – правда по дешевке, с рук, и наконец-то попробовал все виды печенья, что продавали в магазине. Денежный поток не ослабевал, порой Гаркулеву казалось, что он спит и видит сон.

На то, что его порой называли попрошайкой, он не обижался. Он никогда ничего не просил. Просто не отказывалсяот пожертвований в пользу кота. А пожертвования делали охотно – многие граждане и гражданки с возгласами: «Какой классный кот!» и «Ути красавчик!» легко расставались с деньгами, наказывая Кузьмичу лучше кормить кота. Что он и делал – кормил Крима до отказа всякими специальными кормами, с ужасом думая о том, что будет, когда кот разжиреет.

Два раза к нему заходил Семеныч. Он был возбужден и не хотел ни о чем говорить, кроме своего великого открытия, которое должно было перевернуть всю современную физику. Правда, Кузьмичу удалось привлечь его внимание идеей о том, что кот гипнотизирует людей, но Мальштейн возмущенно фыркнул и заявил, что классическая наука отвергает идею гипноза животными человека, а те, кто распространяют такие слухи, в свое время просто недоучились в институте. Кузьмич, который даже и близко к институтам не подходил, обиделся и примолк. Но в целом согласился с физиком, списав свои удачи на элементарную человеческую жалость.

Беда пришла на седьмой день, когда некоторые прохожие уже узнавали Кузьмича, здоровались с ним.

В этот день Кузьмич и Крим заработали уже две сотни и мирно закусывали – кот сосиской, а хозяин шоколадкой.

Они стояли чуть в стороне, за ларьками, чтобы не привлекать внимания. Тут не было прохожих, поэтому, когда к ним вдруг подошли три крепких парня, Кузьмич понял – это по их души.

Он съежился, подхватил Крима на руки и вжался спиной в стенку ларька.

– Этот? – буркнул один из крепких ребят, одетый в кожаную куртку.

– Он самый,- отозвался второй, в спортивном костюме.

– Ну что, старый хрыч,- сказал третий,- бабло зашибаешь? А делиться кто будет, Пушкин?

Все трое загоготали.

– Да ребята, я ж это, того…- забормотал Кузьмич.

– Гони навар, дедуля,- насмешливо сказал тот, что был в костюме.

– Какой навар?! – перебил его пацан в кожанке. – Бери кота, и сваливаем. Мы на этом кошаке свой навар сделаем. Мелко ты мыслишь, Комар…

– И верно, – согласился Комар, – лучше кота, сами заработаем…

– Не отдам! – крикнул Кузьмич и пустил петуха от собственной неожиданной смелости. – Не отдам кота, ироды!

Ему не было жалко денег. Деньги – тьфу. Ну нет и черт с ними. Раньше же как-то жил и сейчас проживет. Но он и помыслить не мог о том, что придется расстаться с Кримом, со своим лучшим другом. Нет, только не это!

Пацан в спортивном костюме выругался, приложив Кузьмича трехэтажным словцом.

– Кончай базар! – прикрикнул на него парень в кожанке.- Забирай кота, и все.

К Кузьмичу потянулись руки, и он метнулся в сторону. Но уйти ему не дали. Две пары рук вцепились в него и повалили на землю, Кузьмич вскрикнул, а Крим встревоженно зашипел.

Совершенно неожиданно в ответ раздался крик одного из громил, потом вскрикнул второй, и над Кузьмичом запорхали густые матюки.

Он поднял голову и злорадно хихикнул.

Всех троих пацанов уже положили на землю, мордой вниз, и теперь пятеро патрульных милиционеров надевали на них наручники, беззлобно попинывая свою добычу, больше для порядка, чем для удовольствия.

– Спасибо, сынки,- сказал Кузьмич, поднимаясь на ноги.- Вовремя вы подоспели…

– Не за что, дедуля, – отозвался один из патрульных, в котором Кузьмич тотчас опознал того самого милиционера, что пожертвовал коту сто рублей еще в первый день. – Работа такая. Мы этих хмырей давно приметили…

Старший из патрульных сказал Кузьмичу, что все будет путем, и милиционеры потащили извивающихся братков к машине.

Кузьмич поглядел им вслед и стал отряхиваться. Он был спокоен и полон уверенности, что без кота тут не обошлось. Теперь он знал, что Крим его в обиду не даст.

– Потрясно! – раздалось рядом.- Просто потрясно! Кузьмич осторожно оглянулся и обнаружил, что за ним наблюдает тощий, хорошо одетый молодчик с бледным, как простыня, лицом. Он стоял, прислонившись к углу ларька, и, по-видимому, видел всю сцену с самого начала.

– Какой замечательный кот! – продолжал восхищаться незнакомец.- А какая история… Потрясно!

Кузьмич насторожился. Такого он еще не слышал.- Просто замечательный кот!

– Чем могу служить? – осведомился Кузьмич, неожиданно переходя на высокий штиль.

– Позвольте представиться,- сказал незнакомец, отлипая от стенки. – Петровский Леон Мастроянович. Режиссер. Меня просто очаровал ваш кот. Да и вы, еще крепкий русский мужик, тоже подходящий типаж…

Кузьмич кашлянул.

– Ах да,- спохватился режиссер. – Вы не хотели бы сняться в рекламе? Все будет очень пристойно – ролик про кошачий корм.

– Хочу! – ответил Кузьмич, прежде чём сообразил, о чем его спрашивают. Словно кто-то под локоть толкнул: скажи, мол, – хочу.

– Отлично! – обрадовался Леон Мастроянович. – Как вас звать?

Кузьмич откашлялся, пригладил взлохмаченные волосы заскорузлой ладонью и важно представился:

– Гаркулев, Иван Кузьмич. Пенсионер.

– Иван Кузьмич! – проникновенно произнес режиссер, беря Гаркулева за руку. – С этого момента у вас начинается новая жизнь…

И Кузьмич поверил ему. Быстро и легко, как всегда верят в хорошее, когда очень хочется в него верить…

6

– А потом, что было потом? – воскликнула Мира.

Крим важно разгладил свой черный галстучек и взглянул на подругу. Мира, самая красивая кошка родного Мирармена, была великолепна. Она возлежала на большой алой подушке, грациозно сложив лапки перед собой. На ней была небольшая жилетка из выделанной кожи Тифа, украшенная синими стразами, которые жуть как здорово подходили к ее огромным синим глазам. Именно ради нее Крим и пустился в эту авантюру. И вот – победа! Он лучший, и теперь Мира будет только с ним.

– Ну Кри-и-им,- протянула кошечка,- что дальше?

Кот вальяжно прислонился к большому пластиковому ящику с решетчатой стенкой. Он вытянул вперед лапу и стал демонстративно рассматривать коготки.

– Дальше, – сказал он, – было не очень интересно. К тому же история длинная, а я устал после путешествия…