Стивен Эриксон - Дом Цепей

За ними Эдур лежали на камнях, извиваясь в крови и желчи.

Оставшиеся отступали за ворота.

Апсалар и ее спутники не стали выходить туда.

Вихрь медленно затихал листья сыпались словно пепел.

Резак поглядел и увидел Дариста на ногах. Однако он прислонился к стене, все костлявое тело залито кровью, шлем пропал, мокрые слипшиеся волосы завесили лицо. Меч Горе снова опустился острием на камни двора.

Одна из Анди подошла к троим шумно умиравшим Эдур и без лишних церемоний перерезала горла. Закончив, она принялась разглядывать Апсалар.

Резак осознал, что все беловолосые сородичи Дариста не выглядят старыми — наоборот, слишком молодыми, как сам дарудж. Доспехи и оружие отличались изрядным разнообразием, но держали они клинки так, словно не привыкли к сражениям. Нервные взгляды метались от ворот на Дариста и обратно.

Пряча ножи кетра, Апсалар подошла к Резаку. — Прости, что запоздали.

Он моргнул и дернул плечами. — Думал, ты утонула.

— Нет, я легко выбралась на берег, хотя лодка ушла за тобой. Улизнула от магического поиска. Нашла этих на стоянке довольно далеко отсюда. Они… прятались.

— Прятались. Но Дарист сказал…

— А, так он Дарист. Точнее, Андарист. — Она задумчиво взглянула на дряхлого Тисте Анди. — По его приказу. Он не хотел, чтобы они оказались здесь… он считал, что они погибнут.

— Так и будет, — прогудел Дарист, поднявший наконец голову. — Ты приговорила всех, ибо Эдур будут их ревностно искать. Старая вражда пробудилась.

Казалось, слова ее не тронули. — Трон нужно защитить.

Дарист оскалил окрашенные красным зубы, глаза блестели в полутьме. — Если он действительно желает его защитить, пусть сам приходит.

— Кто? — спросил Резак.

— Его брат, разумеется. Аномандер Рейк.

Лицо Дариста подтвердило верность ее догадки. Младший брат Аномандера. В его жилах нет драконийской крови Сына Тьмы. В его руках меч, который изготовитель счел неподходящим в сравнении с Драгнипуром. Однако знание это казалось едва слышным шепотом — Резак подозревал, что ни один из братьев не готов повествовать о темной буре, что бушевала между ними.

Паутина горечи оказалась еще запутаннее, чем показалось вначале Резаку, ведь оказалось, что все юнцы здесь — близкие родственники Аномандера. Внуки. Их родители унаследовали порок предка — жажду скитаний, привычку исчезать в туманах, создавая личные мирки в забытых, далеких местах. «В поисках чести и долга», буркнул Дарист с гримасой, пока Фаэд — молодая женщина, явившая «милость» к жертвам Апсалар, перевязывала его раны.

Задача была нелегкая. Дарист — Андарист — получил дюжину ранений, тяжелые скимитары рассекали кольчугу и доставали до костей. То, что он смог устоять и даже сражаться, явно не соответствовало заверениям о слабой воле, о недостойности владеть клинком по имени Горе. Однако сейчас, когда схватка окончилась, охвативший старого воина задор угасал. Правая рука не работает; рана в поясницу не даст ему снова встать на ноги.

На камнях девять мертвых Эдур. Отступление стало, скорее всего, не результатом мощного отпора, а только желания перегруппироваться.

Хуже того: это была лишь передовая партия. Крупные корабли у берега вполне могут вместить по две сотни воинов — так считала Апсалар, разведавшая места их расположения.

— В воде много обломков, — добавила она. — Похоже, оба эдурских корабля побывали в переделке.

— Три малазанских дромона. Случайная стычка. Дарист говорит, малазане дорого продали свою жизнь.

Они сидели на груде какого-то мусора в дюжине шагов от Тисте Анди, смотрели, как молодые хлопочут и суетятся вокруг Дариста. Левый бок Резака болел — не было нужды снимать одежду, чтобы понять: синяки растут. Пытаясь не обращать внимания на неудобства, он следил за Анди.

— Не такие, как я ожидал, — сказал он спокойно. — Мало обучены боевым искусствам…

— Верно. Желание Дариста их защитить окажется роковым.

— Да, Эдур знают об их существовании. Не так планировал Дарист. — Апсалар пожала плечами. — Им дали задание.

Он промолчал, обдумывая ее резкие слова. Резак всегда думал, что умение профессионально причинять смерть порождает некую мудрость — понимание хрупкости, ранимости нашего духа; в Даруджистане таким человеком казался ему Раллик Ном. Однако в Апсалар не было ничего от этой мудрости — слова ее всегда были суровыми, а зачастую просто презрительными. Она ранила словами, как оружием… или защищалась ими.

Апсалар не стремилась быстро убить трех Эдур, с которыми сражалась. Но, казалось, и садистического удовольствия она не испытывает. Скорее это похоже на… привычки опытного мучителя.

Но Котиллион не был палачом. Он был ассасином. Откуда же в ней эта склонность к жестокости? Она такова по природе? Какая неприятная, тревожащая мысль.

Он нервно поднял руку, заморгал. Следующий бой выйдет коротким даже с участием Апсалар…

— Ты не можешь сражаться, — заметила она.

— Как и Дарист, — бросил Резак.

— Его поведет меч. Но ты можешь стать помехой. Не хочу отвлекаться, защищая тебя.

— И что предлагаешь? Мне убить себя, чтобы тебе не мешать?

Она покачала головой так, словно это было вполне разумное, хотя и несвоевременное предложение, и тихо сказала: — На острове есть другие. Прячутся тщательно, но я все же заметила. Хочу, чтобы ты отыскал их. Хочу, чтобы ты просил помощи.

— Кто они?

— Ты сам определил, Резак. Малазане, выжившие с трех военных галер. Среди них есть кто-то могущественный.

Резак оглянулся на Дариста. Молодые перенесли его, чтобы старик мог сидеть спиной к стене напротив ворот. Голова его была опущена, борода закрыла грудь; лишь слабые движения грудной клетки показывали, что он еще жив. — Ладно. И где их искать?

Лес был полон развалин — стертых до оснований, покрытых мхом. Резак понял, что вышел на узкую, едва заметную тропу, которую описала Апсалар. Лес вырос в сердце великого мертвого города, некогда отмеченного громадными зданиями. Там и тут лежали куски статуй, величавых фигур, части которых скреплялись кусками какой-то стекловидной субстанции. Он подозревал, что скрытые лишайниками фигуры изображали Эдур.

Унылый сумрак густых крон заставлял расплываться перед глазами все вокруг. У многих деревьев была содрана кора; под черной корой обнажалась кроваво-красная древесина. У давно упавших стволов яростная краснота сменилась черным. Раненые, но стоящие деревья напоминали Резаку Дариста, черную кожу, пересеченную алыми разрезами.

Он невольно дрожал, шагая в промозглой полутьме. Левая рука отказала, и хотя он нашел свои ножи, но сомневался, что от них будет какой-то прок в схватке.