Предзимье. Осень+зима - Татьяна Лаас
Он чуть приподнял бровь, но пояснений от Таи не дождался.
— Я обещаю вернуться часам к шести, Таюша, — он застегнул рюкзак. — Не бойся — днем не нападут. Удобнее всего вечером у маглева — там уже отработанная схема, там уже все известно заранее. В патологии слишком серьезная охрана, я надеюсь. В дороге нападать глупо — могут пустить несколько отвлекающих кортежей. Маглев — удобнее и предсказуемее всего. И мы там с тобой будем, несмотря ни на что. Только уговори Кота пропустить тебя без досмотра.
Он превратился в небольшую змейку под разочарованный вдох водянички.
— Будь осторожна, Таюша.
— Да я-то что… Я не цель для змеи. Цель Кот и ты.
— И все равно — будь осторожна.
Он уполз в высокую, чуть побитую морозами траву.
— Хорош, — пробормотала водяничка. — Хоть и лопоухий. Пахнет тем змеем.
Она с плеском ушла под воду. Ошарашенная Тая даже не успела спросить, что значит «пахнет тем же змеем». У водяничек свое течение времени, для нее «долго» — это и день, и сезон, и годы.
Тая сглотнула — догадка, кто был змеей, была слишком страшна и невероятна. Только она объясняла даже странную дату проведения ритуала с веретеном. И даже непонятное поведение земли. И смерти городовых. И даже уцелевшего в центре взрыва Сумарокова.
Только тогда… Если это правда, у Ильи нет ни единого шанса выжить.
— Да не может быть… — Тая заорала изо всех сил — её крик эхом вернулся обратно: — Илья! Илья, вернись!
Она забыла, что у змей отвратительный слух.
— Да не может того быть…
Глава девятая, в которой Тая боится опоздать
Илья уже давно самостоятельный, взрослый мужчина. «Здоровый лоб!» — как говорит Гордей, когда Тая начинала за него волноваться. Илья знает, что делает. Он всю дорогу до озера объяснял ей, почему проще ему одному обследовать змеиный след, чем вместе с ней. Так будет быстрее — Тая же не змея и становиться ею не собирается. Ей луговушкой и Снегурочкой быть достаточно, а она еще и человек. Только… Если змеиный след приведет в магкластер? А он именно туда только и может привести, если Тая разобралась в происходящем. И что делать, непонятно. Голова гудела, в висках словно дятел поселился.
Водяничка хихикнула ей вслед:
— Если что, лопоухого приводи — спасу.
— Р-р-размечталась! — пробухтела Тая. — Нормальные у него уши.
Она взяла рюкзак с вещами и понесла в тот самый цех, где проходил ритуал с веретеном, — так они договорились с Ильей. Лес молча за ней наблюдал. Приходилось напоминать себе, что феромонов нет, что он сам справлялся со всеми неприятностями годами, что никто не заманит Илью в ловушку — если только он сам туда не сунет свое любопытное жало. Он змей, ему даже огонь не страшен, только от этого осознания становилось еще хуже. На сердце мр-р-рак, как говорит Илья. Надо признаться самой себе, что по уши влюбилась в него. Ну, ладно, не по уши, но уже осторожно рукой трогаешь воду, проверяя, тепло ли тебе, девица, зная, что все равно с головой уйдешь в омут… Омут любви. Луговушки просты по природе — обещай ей любовь и детей, и… Вот. Мама так пошла за отцом в людскую непонятную жизнь. Тая тоже… кажется. Илья ведь пообещал и то, и другое. И зонт у него желтый, как солнце. И сам он светится, как солнышко. И в Таином сердце осень, когда дико хочется перемен. И его забота — да, с налетом феромонов, но он доказал, что всегда готов лететь ей на помощь, защищая хоть от дождя, хоть от холода. И… И до чего же страшно, если Илья вломится по следу куда-нибудь в лабораторию магкластера. Мысли в Таиной голове горячечно метались, как мыши в попытке спрятаться под веником.
Оставив вещи в цехе, Тая пошла в сторону старого центра — ей надо разобраться со своими делами, вечером их с Ильей ждет маглев. Ей надо поговорить с Никой, которой она отправила сообщение о встрече в сквере, и с Женей. Надо бы и Альбину навестить в больнице. Наверное. Думать об этом было трудно — постоянно прорывались мысли о змее и Илье. Ну как она очевидного не замечала?! Как умудрилась не понять сразу… Точно, замороженная Снегурочка, которую только в лоб щелбаном и стоило будить. Или поцелуем, но Илья был слишком воспитан для этого. Да, она бы предпочла поцелуй, чем щелбан от Гордея или судьбы.
Травы на пустыре медленно жухли, сдаваясь осени. Пахло горько полынью — настоящий аромат осени. Ветер, вместе с сухими семенами, издалека приносил запах костров, в которых дворники сжигали листья. Солнце не грело, хотя должно было — защитный купол гасил тепло. Земля под Таиными ногами засыпала и молчала. Хотелось топнуть на неё, взять обратно под свою власть, закричать, требуя ответа, как она посмела её предать?! Только выдавать себя нельзя. Она этим подставит Илью, дав понять, что разобралась в происходящем.
Тая шагнула под сень леса. Сосны зашумели, здороваясь с ней. Холод спрятался, не напоминая о себе. До зимы еще далеко. Шуршали под ногами рыжие иголки, пахло свежестью, от которой кружилась голова — в Санкт-Петербурге так не пахнет. Там влага, там прель, там гарь от заводов… А тут пахло домом. Знакомый с детства, самый любимый аромат. Захватить власть и над лесом у них не получилось. У них. Или у него…
Не было отдельно змеек и отдельно деда… Все началось тут и не вырывалось за пределы Змеегорска. Семья Зимовских-Подгорных ни при чем.
Если начать с самого начала… Если распутывать этот змеиный клубок с основания городка… Было три… Нет, было четыре гения, которые вместе никак не могли ужиться. У отца было свое видение возвращения магии, у Разумовского свое. Оба пали под напором объединившихся вместе Белкина и Семена Подосинова. Земля же с головой выдала их. Или все же его? Отца, возможно, убили в автокатастрофе вместе с мамой. Разумовскому подрезали крылья, урезая финансирование. Тая верила отцу: если его разработки шли в том же направлении, что и у Разумовского, то их точно надо продолжать. Разумовскому, несмотря на нерентабельность его проекта, которую признал даже Илья, стоит выделить деньги и показать записи отца. Мысли опять ушли в сторону. Надо думать о другом.
Тая помнила, как земля просила о помощи, во снах рассказывая об Орлове. Об Орлове, медленно умиравшем на том самом поле,
