Ольга Романовская - Песочные часы

Тьёрн попросил вытянуть руку и вывел на браслете вязь из слов и знаков.

— Я, виконт Сашер Ратмир альг Тиадей, коннетабль Арарга, приказываю тебе разомкнуться.

Увы, браслет щёлкнул, но не разомкнулся.

Покусывая губы, маг задумался, затем погладил браслет, вывел другой символический ряд и спросил:

— Ты признаёшь меня?

Браслет немного сдвинулся вниз и тут же вернулся обратно.

— Тогда завтра ровно в полночь ты разомкнёшься.

Никакой реакции.

Тьёрн потянулся за пластиной и, крепко сжав её, несколько раз повторил: 'Ты истинная'.

— Всё, иди домой, — устало вздохнув, прошептал маг, сев на пол. — Я сделал всё, что в моих силах. Связь с пластиной в замке нарушена, правду отныне показывает эта. Потом попробуем изменить имя хозяина на браслете — меня он всё же до конца не принимает. Видимо, маг виконта что-то вплёл в серебро. Но ничего, браслет мы снимем. С каждой милей от замка сделать это будет всё проще — рушатся цепочки магического плетения, которые я надрезал.

Видя, что мне нехорошо, Тьёрн предложил спуститься на кухню и заварить себе крепкого чаю — 'И из банки с коричневой крышкой щепотку травы добавь. Извини, сама'.

Я кое-как, держась сначала за стены, затем за перила, добралась до кухни, затеплила огонь и поставила чайник. Чай нашла не сразу — тяжело ориентироваться на чужой кухне.

После получившегося напитка стало намного лучше. Голова прояснилась, исчезла слабость.

Домой пришлось возвращаться бегом, чтобы госпожа ничего не заподозрила, а на перекрёстке выравнивать дыхание.

Норине я соврала, что платье ещё не готово.

Среда казалась мне бесконечной. Я не находила себе места, сидела, как на иголках, даже вышивание не приносило желаемого спокойствия.

Не нарушая привычного распорядка, позавтракала у себя ещё до того, как проснулась норина Мирабель, покормила Рагнара, помучилась немного с тошнотой, которую сумела заглушить маслом имбиря и мяты — в своё время советовали, помогало. А ещё выручал лимон — когда меня 'накрывало', жевала кислые дольки. И с собой купила, чтобы в дороге не мучиться.

Дальше — тоже привычно. Утренний туалет госпожи, скрашенный болтовнёй, занятия с сыном, прогулка с ним и нориной Ангелиной. Её тоже иногда отпускали со мной (обычно с ней гуляли мать или няня) — вот когда помощь слуги была неоценима! Попробуйте уследить за двумя сорванцами! Ладно, Рагнар, он хотя бы бегать не умеет, зато быстро ползает и норовит всё засунуть в рот, а Ангелина непрочь пошалить. Они так меня выматывали, что к обеду я с ног валилась.

Перед обедом снова тошнило, но я радовалась, что до, а не вовремя. Госпожа и так волнуется, что я стала меньше есть. Мы с ней за одним столом сидим, так что скрыть невозможно.

Весь вечер просидела дома — надобности выходить не было. Делать ничего не могла, просто бродила, мысленно прощаясь с комнатами. И с их обитателями.

Жаль, что никогда больше не увижу Карен и Фей, мне будет их не хватать. И норины Мирабель тоже, наших совместных посиделок за сплетнями и вышиванием.

Когда стемнеет, я должна взять сына и вещи и выйти на соседний перекрёсток, где меня будет ждать Тьёрн. Ни в коем случае не позднее одиннадцати, иначе из города не выпустят: закроют последние, Кастрийские ворота, через которые в город завозили продовольствие. А откроют их только в шесть часов утра.

И то ворота держали сегодня открытыми дольше положенного часа (половины десятого в зимнее время) только в виду предстоящего королевского праздника: продукты должны были успеть завезти в срок.

Уложила сына (всего на пару часов, после, к сожалению, придётся разбудить и одеть), плотно поужинала (желудок позволил, вечерами меня не тошнило), посидела немного с госпожой…

Норина Мирабель ушла спать в начале одиннадцатого — значит, остальные слуги тоже скоро заснут.

Пожелав госпоже спокойной ночи, ушла к себе, переоделась, спрятала в нательном белье самое ценное — деньги и драгоценности. Монеты в один кошелёк не положила, разделила цейхи, серебрушки и медь. Золото мне в ближайшее время не понадобится, а остальное должно быть под рукой.

Переоделась, ещё раз проверила, всё ли взяла, разбудила и тепло одела Рагнара. Осторожно выглянула в коридор, прокралась к кладовой и забрала сумки. Возвращаясь, глянула на часы — без десяти одиннадцать. Ждать дольше нельзя.

Помолившись Шоану, устроила в перевязи из шали снова засопевшего Рагнара (заняты у меня руки, иначе никак), подхватила сумки и, крадучись, спустилась вниз.

Сердце уходило в пятки от каждого звука, даже воображаемого. А когда я заметила отблеск свечи, то и вовсе чуть не задохнулась.

Шоан, ну почему они не спят? Судачат, наверное, косточки знакомым и незнакомым перебирают.

Свет падал с верхней площадки лестницы, с этажа, отведённого слугам. Радовало, что слабый, отблески — из полуприкрытой двери или коридора.

Оставалось уповать на то, что никому не придёт в голову выйти на лестничную площадку или сбегать на кухню за чем-то вкусненьким. Кухня, увы, была самым опасным и часто посещаемым местом. А чёрный ход рядом с ней. Не совсем, но в двух шагах.

Так и есть — на кухонном столе свеча. Но голосов не слышно.

Будь что будет, обратной дороги нет!

На цыпочках я миновала опасный участок, стараясь не отбрасывать тени, юркнула в спасительную темноту и медленно, не производя шума, отомкнула запор и скинула с петли крючок. На меня пахнуло холодом и свободой. Опьянённая её предвкушением, я легко подхватила сумки и выбралась наружу, не забыв притворить дверь. Надеюсь, не поднимется ветер, а то начнёт хлопать. Или сквозняк привлечёт внимание полуночниц. Кстати, знать бы, где они. Наверное, вышли по нужде. Хорошо, что не лето, а то и во дворе могла бы встретить.

Дальше — к задней калитке. Её в ночное время охраняет пёс, но Черныша я давным-давно сделала своим союзником, не забывая делиться вкусненьким. Поэтому, почуяв движение, он лишь лениво поднял голову и завилял хвостом. Хорошо, что он молчаливый, практически не лает, предпочитая действовать, а не создавать шум.

И вот я на улице. Дом, где я была вещью, остался позади, а впереди у меня неизвестность.

Памятуя о ночной страже, двигаюсь вдоль стен, стараясь не попадать в пятна света.

Наконец нужный перекрёсток.

Опрометью, забыв о тяжести, бросаюсь к нему и чуть не сбиваю с ног Тьёрна. Поцеловав, он забирает у меня сумки и прилаживает к седлу невысокой лошадки. Потом подсаживает меня с сыном, чтобы не упала, подстраховывает ремнями, сам забирается на другую лошадь. Вещей маг взял немного — то ли, чтобы не сковывать наши передвижения, то ли легко обзаведётся новыми в любом месте. А, может, планирует вернуться в Гридор.