Константин Башкатов - Сказание о чернокнижнике. Книга I (СИ)

Все его страхи, вся ненависть и злоба, скопившиеся за многое время, всё дало о себе знать. Случалось, что Ашамаэль целые сутки проводил в плену собственных галлюцинаций. Иногда эльф видел себя посреди оживлённого города, думал, что идёт куда-то, что-то ищет, но никак не может понять что. Часто ему мерещился сам Ваалинар, пришедший сказать, что всё закончилось, что больше ничего не нужно. Иногда демон пытался убить мага. Но, когда всё заканчивалось, Ашамаэль призывал всю свою волю, чтобы взять себя в руки и продолжать путь. Путь к своей свободе. Ведь за это время он хорошо изучил записи о том, к чему шёл. Искомый меч был могущественным артефактом, который способен не только дать силу, но и забрать её. И маг собирался воспользоваться этим мечом в своих целях. Так, чтобы проклятый демон наконец пожалел!

Ветер зашуршал желтеющими листьями, разгоняя тёплый воздух. В тихой воде реки золотом блестело солнце, которое уже начинало свой путь с зенита к закату. У берега, почти у самой воды, в тени широких дубов, сидел Падаан, облачённый в золотые и белые одежды. Он только что вернулся со встречи с братьями и отцом, где узнал о том, каким образом решится, кому достанется наследство. Молодой Файон был очень зол. Но злость молодого чародея развеяла она — Маэлин. Путеводный огонь, луч света в царстве тени. Она всегда была такой чистой, непорочной, честной и искренней. Хотя Падаану никогда не были свойственны подобные качества, в Маэлин он рассмотрел то, во что смог влюбиться. Окружающие всегда поражались, как этот надменный старший сын Таларана Файона смог добиться такой наивной и непорочной Маэлин, дочери посла так называемых заокеанских эльфов. Из-за Падаана она оставила свою родину и уже несколько лет жила среди эльфов Сиралиона. Их пальцы медленно сплелись. Маг, не отрываясь, смотрел в её тёмно-изумрудные глаза. Они могли молчать, смотря друг другу в глаза, бесконечно долго. Но Маэлин беспокоил вопрос.

— Падаан, ты правда должен уйти? Стать полководцем… Это всё так странно.

— Должен, — мягко произнёс эльф. Только в адрес этого прекрасного существа молодой маг не смел позволить себе даже резкого тона. — Я докажу отцу, что достоин.

— Но нужно ли это всё? Вся эта война, — вздохнув, эльфийка положила голову на плечо Падаана.

— Империя Мортис угрожает нашим землям. Я должен быть там, потому что могу помочь, — эльф медленно провёл узкими пальцами по золотистым волосам своей возлюбленной.

— Но… Когда ты вернёшься? Порой мне кажется, что этим бессмысленным войнам нет конца.

— Двадцать лет, и я больше ни за какие богатства не покину тебя надолго, Маэлин.

— Тогда я буду ждать.

Внезапно всё начало рассыпаться, словно древняя мозаика. Маг в ужасе смотрел на прекрасное лицо своей возлюбленной, которое медленно обращалось в прах. Она всё отдалялась и отдалялась, словно призрачное видение…

— Падаан… — прошептал женский, словно чужой, голос. — Я… Буду ждать.

«Маэлин, свет души моей, ты читаешь это письмо, потому что я — предатель, отступник. Я убил собственного отца, очернил весь свой род и не нашёл в себе смелости взглянуть тебе в глаза. Потому-то ты и читаешь это. Возможно, тебя это успокоит — я буду жив. Возможно. Кто-то внёс выкуп, и король вынес мягкий приговор — какое-то время буду рядовым магом в его армии. Уже завтра меня освободят из-под стражи, и с первым же отрядом я отправляюсь в дорогу. Со мной происходят страшные вещи, и путь мой больше никогда не ляжет на дорогу света, а это значит, что тебе более нет места рядом со мной. Я не хочу причинить тебе вреда, я лишь желаю, чтобы ты была счастлива. Не ищи меня и прости за обман. Нам более не суждено увидеться. Лучше тебе считать меня погибшим, бесславно павшим в плену собственной злости, собственного тщеславия».

Всё, что осталось вокруг рассыпалось, словно карточный домик, и вспыхнуло синим пламенем. Маг видел, как Маэлин горит в этом огне.

— НЕТ!!!

— Нет! — маг пришел в сознание. Он обнаружил себя в непроглядной темноте, стоя на карачках и простирая разодранную руку куда-то в пустоту. По грязной щеке пробежала слеза, тут же превращаясь в лёд, лицо было истощено и искажено болью, а белые волосы спутались и беспорядочно спадали на лицо. Судорожно всхлипнув, колдун медленно опустил руку. Взгляд его в странной надежде шарил среди пустых колонн. К боли былых воспоминаний примешивался гнев.

— Что со мной творится… Совсем раскис в этой помойке. Возьми себя в руки! — и пронзительный голос чернокнижника эхом откликнулся ему в тёмных залах. Далее послышался глухой удар — маг в ярости ударил кулаком по растрескавшемуся полу. — Довольно этих блужданий.

Дальше же чародей сделал то, на что не решался несколько лет, путешествуя по гномьему городу. Он прочитал заклинание, названное в странном оборванном конспекте как «магический магнит». Суть его была такова: оно переносило мага к ближайшему сильном магическому источнику, которым, без сомнения, должен был являться меч. В этот момент колдун не думал, как будет выбираться обратно — могучие чернокнижники, конечно, могли телепортироваться, переноситься сквозь тень и ночь, но Ашамаэль пока что был далёк от подобного — его держали узы светлой расы, которые не позволяли слишком далеко уйти в чернокнижии. Ранее эльфа останавливала одна лишь мысль: его будет кидать от одного артефакта к другому, он ведь даже не знал, как именно сработает заклинание и как оно поведёт себя в таком месте.

Чародея окутали потоки чистой магической энергии, тёмный зал озарил яркий синий свет. По мрачным пыльным чертогам прокатился оглушительный раскат грома, и потревоженные твари разбежались кто куда мог. А вот Ашамаэля уже не было.

Тесный круглый зал осветился ярким магическим огнём, а когда свет рассеялся, уже можно было увидеть фигуру высокого эльфа в некогда белых лохмотьях. Он стоял прямо перед пьедесталом, на котором на чёрной подставке лежал заветный меч. Кроваво-красная короткая рукоять была украшена разнообразными рубинами и поделочной костью, широкий клинок с глянцевой серой поверхностью ловил последние лучи света. И было видно невооружённым взглядом — меч этот отнюдь не для боя. От него веяло магией, не чёрной и не белой — этот шедевр вмещал в себя все стороны мироздания, создавая головокружительную какофонию ощущений. С потолка на артефакт падал тусклый белый свет. Но тёмный маг был слишком усталым и измотанным, а к тому же и с лишком дерзким, чтобы сейчас испытать какое-то благоговение.

Тесный зал был полон странных звуков, шёпота, шорохов, у стены всё время кто-то скрёбся. Оглянувшись, Ашамаэль сделал пару шагов к пьедесталу, поставил ногу на первую ступеньку и взял меч в руки. Ничего не произошло. Чернокнижник быстро замотал клинок в толстую ткань и закрепил в походной сумке, которую взял с собой перед этим путешествием. Но когда сумка оказалась за спиной эльфа, у самого уха колдуна зашипел до боли знакомый голос: