Маленькое одолжение. Продажная шкура - Джим Батчер
Никодимус не трогался с места, но его тень поползла по снегу, пока не улеглась бесформенной лужей между ним и Мышом. Лицо его снова выступило на свет, и он улыбался.
– Гм. Так мне в лицо не дерзили уже довольно давно. Позволите задать вам один вопрос?
– Почему бы и нет?
– Вы всегда прячетесь за дерзость, когда вам страшно, а, Дрезден?
– Я не считаю, что прячусь. Я считаю это наступлением здорового юмора. Позволите задать вам один вопрос?
Улыбка сделалась шире.
– О, почему бы и нет?
– Как получается, что часть вас, лузеров, похоже, сохраняет собственные имена, тогда как других зовут лишь по имени Падшего в монете?
– Ничего сложного, – отозвался Никодимус. – Некоторые члены нашего ордена обладают активным, волевым сознанием, которому хватает силы сохранить свою личность. Другие же, – он элегантно-надменно пожал плечом, – обладают значительно меньшей ценой. Просто носители, расходный материал, не более того.
– Как Расмуссен, – пробормотал я.
В лице Никодимуса мелькнуло что-то похожее на растерянность. Потом глаза его сощурились, вонзившись в меня взглядом. Его тень снова подвинулась, и что-то произвело звук, неприятно напоминающий тревожное змеиное шипение.
– Ах да, носитель Урсиэля. Конечно. – Он посмотрел мимо меня, на дом. – Ваши друзья еще не начали шептаться у вас за спиной?
Будь я проклят, если не начали, хотя я не имел ни малейшего представления почему. На всякий случай я изобразил на лице маску игрока в покер.
– С чего бы это?
– Попробуйте представить события в аквариуме с их точки зрения. Они входят в здание вместе с вами, а еще с тем, кого они сами ни за что с собой не взяли бы, но вы настояли на том, чтобы с вами отправился полицейский офицер. В результате вы уходите для приватного разговора, при котором присутствуют – по их мнению – только вы, я и сторожевой пес Архива. Потом активируется символ, и они слышат шум чудовищного конфликта. Так быстро, как только позволяют обстоятельства, они спешат к месту событий и обнаруживают моих людей, вытаскивающих вас из воды – с целью отобрать монету, лежащую у вас в кармане, но ваши друзья-то этого не знают. Выясняется, что Архив исчезла, ее телохранитель убит или ранен, а вам оказывали несомненную помощь мои люди. И ваши друзья так и не видели, что произошло на самом деле. С точки зрения подозрительного рассудка все это выглядит по меньшей мере неоднозначно.
Я кашлянул:
– Не уверен.
– Правда? – удивился Никодимус. – Даже когда вы собираетесь предложить вернуть мне монеты, захваченные в аквариуме? Одиннадцать монет, Дрезден. Стоит мне получить их, и все, чем ваши люди занимались последние несколько дней, окажется лишенным смысла. Я верну себе свою силу… нет, стану сильнее, позаимствовав могущество Архива. Вряд ли сложно сделать из всего этого вывод, что вы получили идеальную возможность предать их в критический момент – каковой и наступил.
Я… я не думал об этом в таком ракурсе.
– «А вдруг он все-таки попал под влияние этой ее тени?» – вот как они думают. «А вдруг он не полностью свободен в своих решениях?» – вот как они думают. Предательство – оружие на порядок мощнее магии, Дрезден. У меня за плечами два тысячелетия практики по этой части, и вашим друзьям Рыцарям это известно.
Внезапно мне стало гораздо более ясным поведение Майкла, и тушеное мясо сразу же попросилось обратно. Я пытался сохранить маску игрока в покер, но получалось это у меня неважно.
– Ого, – сказал Никодимус, округлив глаза. – После стольких лет необоснованных подозрений и враждебности со стороны вашего же собственного Совета осознать это, должно быть, особенно болезненно. – Он ухмыльнулся, покосившись сначала на Мыша, потом на меня. – Это разбивает ваше сердце.
Мыш прижался плечом к моей ноге, свирепо рыкнул на Никодимуса и сделал шаг вперед.
Никодимус не обратил на него ни малейшего внимания, глядя только на меня.
– Соблазнительное предложение, – произнес он. – Обменять монеты на Архив? Предоставить мне возможность уйти со всеми сокровищами из сейфа? Такое трудно оставить без внимания. Отменно проделано.
– Итак? – спросил я. – Где вы хотите осуществить обмен?
Он покачал головой.
– Обмена не будет, – тихо произнес он. – Это эндшпиль, Дрезден, пусть даже вы и ваши друзья не можете смириться с этим. Как только я получил Архив, все остальное перестало иметь особое значение. Конечно, потеря монет причиняет некоторые неудобства, но я могу без них обойтись. От Намшиила Колючего в его нынешнем состоянии не много толка, и я трудился последние две тысячи лет не для того, чтобы в последнюю секунду поставить все на карту. Сделки не будет.
Я поперхнулся:
– Тогда зачем вы здесь?
– Чтобы дать вам шанс передумать, – ответил Никодимус. – Мне кажется, мы с вами не так уж сильно отличаемся друг от друга. Мы оба – личности волевые. Оба живем ради идеалов, а не материальной выгоды. Оба готовы пожертвовать собой ради достижения своей цели.
– Возможно, нам стоило бы и одеваться одинаково?
Он развел руками:
