Маленькое одолжение. Продажная шкура - Джим Батчер
Он снова поморщился и низко опустил голову.
– А потом на сцену выходит Падший и говорит, как может ей помочь. Как он хочет стать ее другом. Как может заставить нехороших людей перестать ее мучить. – Я тряхнул головой и сжал кулаки. – Возможно, ей известны факты. Но эти факты вряд ли сильно ее утешат. Она не воспримет их так, как…
Я резко остановился и посмотрел на Майкла. Потом на Молли. Затем пулей пронесся мимо них на кухню и сорвал с холодильника листок бумаги, прикрепленный к его дверце магнитом, – Черити держала его там, чтобы составлять список покупок. На холодильнике лежал карандаш, я взял его и, усевшись за кухонный стол, принялся лихорадочно писать.
Ива!
Ты не одна.
Кинкейд жив. Со мной все в порядке. Мы за тобой придем.
Не слушай их. Держись.
Мы идем.
Ты не одна.
Гарри– Ого, – сказала Молли, заглянув через мое плечо. – Умно.
– Если это сработает, – заметила Люччо. – Она это получит?
– Не знаю, – признался я. – Но я не знаю, что еще мог бы сделать прямо сейчас. – Я снова потер переносицу. – Какая-либо еда осталась?
– Я приготовила тушеное мясо в горшочке, – сказала Молли.
– Но еда какая-нибудь есть?
Она дала мне подзатыльник – несильный – и направилась к холодильнику.
Я соорудил сэндвич из всякой всячины. Я американец. Мы, американцы, можем есть все, что угодно, лишь бы это лежало между двумя ломтями хлеба. А с достаточным количеством горчицы даже безразлично, что там еще напихано. Несколько минут я занимался исключительно едой. Я настолько проголодался, что даже получил самое что ни на есть удовольствие в момент кульминации – когда за сэндвичем последовало обещанное Моллино тушеное мясо и мой урчащий желудок наконец заткнулся.
Зазвонил телефон.
Трубку снял Майкл. Несколько секунд он слушал молча, потом ответил мягким тоном:
– Еще не слишком поздно искать покаяния. Даже вам.
На другом конце провода кто-то весело рассмеялся.
– Минутку, – произнес Майкл. Он повернулся, прикрывая микрофон рукой, и кивнул мне. – Гарри.
– Он, – предположил я.
Майкл кивнул.
Я подошел к телефону и взял у него трубку:
– Дрезден.
– Я поражен, Дрезден, – произнес Никодимус. – Я ожидал эффектного спектакля от Адского Пса, но вы меня удивили. Ваше мастерство совершенствуется впечатляющими темпами. Тесса от вас просто в ярости.
– Я устал, – буркнул я в ответ. – Вы собираетесь говорить о деле или нет?
– В противном случае я бы не позвонил, – отозвался Никодимус. – Только давайте сделаем это проще, ладно? Вы и я, никого больше. У меня нет желания втягивать в это дурацкое дельце чикагский криминалитет или Белый Совет в полном составе. Разумеется, при взаимных гарантиях безопасности.
– Это мы уже проходили, – напомнил я.
– И, несмотря на то что вы нарушили нейтральный характер встречи задолго до того, как я или мои люди перешли к активным действиям – что лично я воспринимаю как весьма многообещающий факт, – я не против довериться вам еще раз.
Я даже усмехнулся:
– Ага. Вы просто святой.
– Придет такой день, – заявил Никодимус. – Придет день. Но пока я предлагаю встречу с глазу на глаз. Разговор. Только вы и я.
– Чтобы вы и ваша братия навалились на меня одного? Спасибо, не надо.
– Ну же, Дрезден. Как вы говорите, я действительно желаю обсудить сделку. Если вы готовы гарантировать мне беспрепятственный проход, мы можем встретиться даже на вашей территории.
