Павел Буркин - Полночь мира (=Пепел Сколена)

  Читается почти как писания в жанре постапокалипсис авторов с планеты Земля. С той лишь разницей, что вместо фантастики на бересте были запечатлены мемуары. Каждое слово пробирало до костей, жгло огнем, заставляя представлять каждую сцену. А ведь все случилось совсем недавно. Если посчитать... точно, тридцать три года назад. Еще живы очевидцы, да и свидетельств сохранилось достаточно. Курганы, насыпанные над братскими могилами у городов, развалины крепостных стен и домов, мертвые, будто с подрубленной корой, деревья. Их хватало даже в Алкии, а ведь Сколену, если верить "Сказанию", досталось куда больше.

  Моррест перелистнул страницу. Рука машинально помешивала варево в котелке - его Моррест выучился готовить уже в пути через лес, раньше-то старалась умница Олтана... Воспоминания привычно резанули по сердцу затупившейся пилой - но от них уже не хотелось выть и кататься по земле, грызя остро пахнущую молодую траву. Нет, он не начал ее забывать - скорее, это блекла, размываясь, грань реальности, снов и прочитанных воспоминаний о Великой Ночи. Наверное, он все-таки немного сошел с ума - не настолько, чтобы полностью оборвалась связь с действительностью, но как раз настолько, чтобы воспринимать горячечные видения как ее неотъемлемую часть.

  "Тучи появились через несколько дней, в первый день Месяца Тюльпанов, и в них скрылось солнце. Подули ледяные северные ветра, они несли мглу, голод, отчаяние. В храме Справедливого Стиглона принесли в жертву пятнадцатилетних девственниц - последний раз это делалось девяносто лет назад, дабы спасти город от людей Оллога. Но тучи не рассеялись, с каждым днем становилось все темнее, и на четырнадцатый день от землетрясения светило перестало показываться даже днем.

  Небеса все больше наливаются чернотой. Теперь и в полдень нельзя ходить без факелов. Наместник приказал всем сдать имеющееся продовольствие на склады, угрожая тем, кто не подчинится, виселицей. Но Томмер ван Гесай, Эгинар ван Вейверн, Хостен ван Хостен и прочие толстосумы почему-то почти не досматривались. Вешали только тех, кто пытался припрятать последнее".

  "Значит, коррупция сработала, как дополнительный поражающий фактор, - грустно подумал Моррест. - А если бы всех раскулачили одинаково, глядишь, полгорода бы и выжило. Прелестно. Но, похоже, и это только начало".

  "День тринадцатый. Сегодня впервые шел снег. Хорошо, мы не успели сменять на еду теплые вещи. А сосед, Торстейн ван Вейверн, как стало ясно, что урожая мы не дождемся, продал шубу и накупил зерна. Теперь ему не высунуться из дома, и, если кончатся дрова, его семье придется плохо. Пайки выдают все меньше, но ходят слухи, что все можно купить у Томмера и Хостена ван Хостена. Торстейна убили, какие-то вооруженные люди весь день таскали из его дома мешки. До ночи оттуда слышались крики его жены и дочерей, потом убийцы ушли. Отец сунулся посмотреть, что там произошло. Когда вернулся, ничего не рассказывал, но принес полные карманы рассыпавшегося зерна.

  День шестнадцатый. Писать приходится все реже, потому что много дел. Мы ищем места, где что-то можно достать. Теперь бандиты действуют и днем, и ночью, на некоторых - солдатские доспехи. Вечером слышался лязг оружия и крики в центре города, по-моему, у дома наместника. Ходят слухи, что наместник с семьей и самыми надежными людьми убыл в неизвестном направлении, прихватив все, что оставалось на складах. Похоже на правду, со вчерашнего дня ничего не выдают, пункты раздачи пусты.

  День семнадцатый. Снег укрыл землю, а мороз уже сковал льдом пруд. Холодает с каждым днем. Такого холода не было даже в разгар зимы, в Месяц Ясеня. Слухи оказались правдой, ночью на четырнадцатый день градоначальник с частью гарнизона бежал. Градоправителем объявил себя Теоннат ван Арднар, сотник гарнизона. Отец говорил, в молодости они вместе ходили на север, до самого Крамара доходили. Говорят, Крамар смыло огромной волной, и Алкриф тоже, но вести ниоткуда прийти так рано не могли. Врут, наверное... Он пообещал, что раздачи возобновятся, а спекулянтов, прячущих зерно, будут сажать на кол. Один такой, Семмер ван Бюффель, действительно схвачен и казнен. Что сделали с его семьей, я даже рассказывать не буду, потому что тошнит. Солдаты сражаются с мародерами, но получается это плохо, потому что сами тут же заменяют казненных мародеров.

  День двадцатый... или двадцать первый? Не поймешь, теперь день совершенно не отличается от ночи. Припасы у нас подходят к концу, как жить будем, не знаю. Мороз сменил весеннее тепло, листва и все, что высажено на полях, замерзло. Теперь холоднее, что было в месяце Ясеня, и все равно с каждым днем холодает. Если плюнуть, на землю уже падает ледышка. С севера дует и дует холодный ветер, под таким ветром бесполезна любая теплая одежда. Постоянно сыплет снег, скоро по городу будет не пройти. Временами он черен от сажи и черной пывли. Теперь без крайней нужды стараются не высовываться из домов. Но еды все меньше, многие ходят по домам с дубинами и ножами, пытаясь за счет чужой смерти продлить свою жизнь. Иногда получается, иногда нет, и тогда на улицах появляются новые закаменевшие трупы. Снег идет такой, что двери не открываются, теперь приходится вылезать через окно. Кстати, власти у нас теперь не стало. Говорят, что сотника убили люди Томмера, мстя за хозяйское добро. Теперь у кого меч, у того и власть".

  - Ну вот, начинается беспредел, - пробормотал Моррест. Власть в этом городке продержалась на удивление долго, из отечественных романов-катастроф Моррест знал, что в подобных случаях все начинает сыпаться самое большее через неделю. Наверное, спасло то, что тут были все-таки привычные к порядку семьи военных, да и сами гарнизонные показали себя с лучшей стороны. И все же, сколько веревочке не виться... - Ну чисто "ядерная зима". А пепел с небес - это, наверное, остатки поднятого в атмосферу вулканического пепла и измельченной взрывом породы. Или, если это был какой-то астероид, то, что от него осталось.

  "День... вроде бы тридцать пятый. Снег валит, не переставая, по улицам уже невозможно ходить без лыж. Через два дня после гибели сотника в город ворвались "люди в шкурах". Были они обмороженными, жалкими, почти сплошь - больными, но их было много, и у них было оружие. Во многих домах они убили всех, всю ночь над городом колыхалось зарево, так что можно было видеть, как днем. Мы пересидели в подвале, но глупенькая Эвиста, пытавшаяся спрятаться под кроватью, попалась. Ее там забыли, а "люди в шкурах" нашли и расправились. Ночью умерли Варита и Сонали: в городе объявилась какая-то странная, но смертельная болезнь, наверное, ее принесли северяне. Еще по улицам ходит банда обезумевших жрецов, они кричат, что настал конец света, и теперь все позволено". Что они творят, это же уму непостижимо. Каждую ночь над городом не смолкают вопли, впрочем, слышны они все слабее: город вымирает".