Павел Буркин - Полночь мира (=Пепел Сколена)

  - Надо же, ему мало, - хмыкнул женский голос. - Еще одну притащили. Э-э, Авлен-катэ, ее что, тоже обламывать?!

  - Подожди пока. Похоже, не из простых баба!

  - С чего ты взял?

  - Да меч у нее нашли. И книжка в сумке.

  - Неужели? И что за...

  - Я, что, похож на этих... ученых уродов?

  Стражник поудобнее перехватил копье, плюнул на пол. Нога в тяжелом сапоге растерла плевок, хлопнула дверь, и Эвинна осталась один на один с неизвестными.

  - Ты кто? Назовись! - требовательно произнес тот же женский голос.

  - Меня зовут Эвинна вана Эгинар, - произнесла Эвинна.

  - Ну что ж, Эвинна так Эвинна. Кто твой отец, теперь всем плевать - ты это учти и сделай выводы. Думаю, наместник будет доволен. Сейчас тебя приоденут, чуть отмоют, подкрасят - и сгодишься. Мой тебе совет, девка - не строй из себя недотрогу. А то недолго без головы остаться!

  - Что?

  - Что слышала, дура, - вышла из неприметной боковой дверцы молодящаяся женщина лет сорока пяти, может, и пятидесяти. Лицо было ярко, крикливо и безвкусно накрашено. Так бывает: чем больше постаревшая красавица пытается краситься, тем смешнее смотрится. Увы, молодость не вернешь, и ничем не заменишь... - Ты еще не поняла, кто ты теперь и зачем тут? Так я объясню. Сперва ты ублажишь наместника, а потом станешь работать с теми, кого к тебе приведут. Иначе... Иначе будет иначе.

  Эвинна не нашлась, что ответить. Слишком уж шло вразрез со всем, чему учили в школе Воинов Правды творящееся в Эшпере. Если Эльфер о таком знал - не мог не сказать. Но и не знать он тоже не мог: он ведь тоже Воин Правды, и не последнего ранга. Надо добиться встречи с наместником. "Если они получили власть здесь, пусть хоть будут не хуже старой власти" - подумала девушка и усмехнулась невеселому каламбуру.

  - Сейчас тебя накрасят и отведут к наместнику. Может, он захочет поговорить с тобой перед развратом. Смотри, не разочаруй господина, а то плетки отведаешь.

  "Ну, хоть так попаду на прием" - зло подумала Эвинна. Но это и правда мысль. Может, сир наместник прислушается к доводам рассудка?

  Девушки, принесшие увесистую, расписную берестяную торбу, не замедлили явиться. Миг спустя Эвинна смогла стянуть пыльный, выцветший от дождей и пота дорожный плащ. Взамен ей принесли изящную черную юбку, вышитую алыми розами, синюю шелковую рубаху с золотистой вышивкой и такое же вычурное, из дорогой ткани покрывало на голову. Не без удовольствия девушка приоделась, еще никогда в жизни она не носила такой дорогой одежды. Затем ее усадили на мягкий тюфяк, и мастерицы стали колдовать над ее лицом, румяня щеки, подкрашивая глаза, брови и губы, расчесывая и заплетая в несколько светлых косичек волосы. Когда они закончили, и Эвинну допустили к бронзовому зеркалу, она себя не узнала.

  - Нормально, - неприветливо буркнула женщина, оглядев результаты работы служанок. "Завидует, но не одеждам, а молодости" - догадалась Эвинна. - Наместнику понравится. Вставай, - скомандовала она Эвинне. - Пошли.

Глава 14. Ирмина.

И шагал Костут по земле, где когда-то насмерть схватывались витязи, которую некогда покрывали обломки и пепел. Он глядел в небо, которое в злой час застилал дым сгоревших городов. Он видел леса, что стояли обугленные и обмороженные, видел реки, скованные льдом.

И от земли, помнившей давнюю беду, с каждым шагом наполнялось тьмой его сердце.

Кетадринская первая летопись, XIII, 8, 21. Под годом 67 от Воцарения Харвана.

  Костер не столько грел, сколько чадил. Зимой Моррест развел бы огонь посильнее, но сейчас нужен именно дым: комары в низинных, местами заболоченных чащобах лютовали не в шутку. И все же пламя давало достаточно света, чтобы можно было читать. Моррест достал из мешка свою находку, открыл хрупкие берестяные страницы и принялся читать.

  "Смерть накрыла крылом Сколен, и дальше будет только хуже. Боги отняли у нас солнце, и мы не знаем, сколько времени прошло с тех пор, как тьма скрыла мир от глаз. Наверное, и правда настали послединие дни Мира, но если он сразу не сожжен Богами, есть надежда, что после нас еще что-то будет. Я буду писать обо всем, что видел своими глазами, не добавляя неправды и не умалчивая правды, ибо те, кто будут после нас, однажды захотят узнать, как это было. Итак, день за днем буду описывать я все, что было вокруг, пока не угаснет во мне огонь жизни, и пока есть силы. Да ниспошлет мне Справедливый силы увидеть все и не сойти с ума, и написать обо всем, что было, от начала до конца...

  Все началось в обычный день, каких в каждом году триста шестьдесят пять. Как сейчас помню, был двенадцатый день месяца Секиры..."

  ("Май, - мысленно "перевел" Моррест, вспомнив, какое созвездие еще недавно висело в зените. Прочитанная в другом мире фантастика всплыла в голове и превратилась в жестокий вывод: - Самое хреновое время для "ядерной зимы" или чего-то подобного: растения наиболее уязвимы для морозов...").

  "С утра в тот день светило солнце, пели птицы, и даже в страшном сне невозможно было представить себе, что солнце скроется на многие месяцы. Как обычно, всей семьей мы шли в храм, дабы воздать хвалу Справедливому Стиглону. Отец, Эвеннин ван Теоннат, нес дары храму - драгоценную золотую чашу, стоившую ... золотом".

  ("Не разобрать, - понял Моррест. - Но прилично! А писал, наверное, какой-нибудь сынок местного буратины. Здесь бедные - почти наверняка неграмотные").

  "Мы шли к храму, когда земля под ногами содрогнулась. От второго толчка я упал, и увидел, как соседний дом будто провалился сам в себя. Из-под завала раздались жуткие крики, и это было не все. Точно такая же беда происходила во всем городе. Я поднялся, чувствуя, что земля трясется и ходит ходуном, как живое, обезумевшее от страха, существо. Тогда мы еще не знали, что в этот момент далеко на севере, в земле борэйнов, крамцев, хорадонитов и лирцев - народов, живущих на северном побережье Сэрхирга - недалеко от берега зародилась колоссальная волна. Она поднялась, по рассказам уцелевших "людей в шкурах", на двадцать копий ввысь, чтобы обрушиться на прибрежные города и села сметающим все потоком. И десятки тысяч людей нашли смерть под ударом волны, и под развалинами рухнувших домов, и в холодных водах северных морей.

  Говорят, даже корабли северян выбрасывало на сушу, и остовы их потом находили в нескольких милях от берега. У нас в Сколене подземные толчки разрушили многие города и - что хуже всего - крепостные стены. Впрочем, даже вечером, когда толчки стихли, а градоначальник распорядился разбирать завалы, извлекая раненных и погибших, мы еще не знали: это не катастрофа, а скорее, предупреждение".