Светлана Крушина - Голос дороги

Грэму увиденное очень не понравилось, ибо совершенно ясно было, что последует далее. Но он не двигался. Если бы Гата вырывалась, он знал бы, что делать. Но она принимала грубые ласки Роджера с видимым наслаждением и сама льнула к нему, и Грэм подумал, что лучше всего просто уйти, не обнаружив себя и не показав в дальнейшем, что он их видел. Нарушать уединения сестры и приятеля он не хотел, хотя руки чесались. Удерживало только сознание того, что Роджер в своем праве, и Гата ничего не имеет против его общества. Постояв еще несколько секунд, Грэм тихо ушел.

Наутро, когда все четверо, как обычно, собрались в столовой за завтраком, Грэм старался держаться как ни в чем не бывало. Сначала он подумывал, не позавтракать ли в кабинете, но решил, что будет это несусветной глупостью и мальчишеством. Поэтому он взял себя в руки, сказал себе, что ничего особенного не произошло, волноваться и злиться не из-за чего, и с такими мыслями появился в столовой.

Первым делом он внимательно оглядел все компанию. Илис выглядела совершенно как обычно, но ничего иного Грэм и не ожидал после того, как она всю ночь мирно проспала в своей кровати. В Роджере тоже никаких изменений не наблюдалось, он почти не отрывал глаз от Илис, и уделял Гате не больше внимания, чем всегда. А вот княжна выглядела жутко довольной. Видно было, что настроение у нее прекрасное, и Грэм немного успокоился: раз сестра рада и довольна, значит, все прошло для нее хорошо, и беспокоиться не о чем. Возможно. Если только за вчерашней ночью не последует что-нибудь еще, гораздо менее приятное.

Завтрак прошел за общим разговором. Илис оживленно болтала, через раз забывая проглотить кусок, наколотый на зубцы вилки, Роджер мрачно улыбался ее болтовне. Он был настроен довольно мирно и пока не собирался с ней ссориться. Зато, как отметил Грэм, бешеные глаза его сегодня горели более ярко, чем всегда, и было в них что-то такое, чему трудно было дать определение. Что-то отчаянное в них было.

После завтрака Грэм направился было в кабинет с намерением посидеть немного над книгами. Погрузившись в себя, он прошел по коридору, и уже толкнув дверь комнаты, услышал, как его окликает знакомый голос:

— Соло!

Вид у Роджера был странный: глаза лихорадочно блестели, на бледных обычно щеках горел румянец.

— В чем дело? — спросил Грэм, уже догадываясь.

— Еще не знаю, — ответил Роджер, привалившись к стене и скрестив на груди руки. — Хочу у тебя узнать. Чего ты так смотришь на меня все утро?

Похоже, подумал Грэм, я совсем разучился контролировать выражение лица, и теперь по нему читают мои чувства все, кому не лень, а это очень плохо.

— Как я на тебя смотрю?

— Так, словно с удовольствием вызвал бы меня на поединок.

— В самом деле?

— Не прикидывайся дурачком, Соло. Ты видел нас с твоей сестрой ночью? Это ты шатался вокруг, ведь так?

— Может, и так. Во всяком случае, я вас действительно видел.

— И скромно ушел, не досмотрев до конца, — хохотнул Роджер. — А теперь жалеешь, что не подошел сразу же и не набил мне морду. Так? Ты разозлился, так ведь? Считаешь, что я непочтительно обошелся с твоей сестрой? Что нельзя было губить ее девичью честь и все такое? Что я — подонок, а она — невинная жертва, обманутая и совращенная бессовестным негодяем?

Тон его, ядовитый и оскорбительный, не понравился Грэму, но он ответил как мог спокойно:

— Я считаю, что это ваше с Гатой дело. Читать морали и наставления не собираюсь ни тебе, ни ей.

— Но хочется, признайся! Впрочем, утешься, злиться тебе, право слово, не за что. Никакого оскорбления девичьей чести не произошло.

— Хочешь сказать, что вы расстались после пары целомудренных поцелуев?

— Я хочу сказать, что — это, наверное, будет для тебя неприятным сюрпризом, но ты уж извини, — я у твоей сестры не первый любовник, и даже не второй. И подозреваю, что и не третий. Она очень страстная девушка.

Сначала Грэм пришел в бешенство, но почти сразу охолонул, сообразив, что вряд ли Роджер хотел оскорбить его или княжну. В обществе, где вращалась сестра, для девушки считалось приличнымблюсти девственность до замужества. Это не было строгим правилом, но у девушки, не сохранившей чистоту, резко падали шансы найти себе мужа. Гата, впрочем, не походила на сверстниц-дворянок, ей было плевать на условности, поэтому она вполне могла игнорировать это требование и поступать так, как ей хотелось. Она еще не нашла себе мужа, но почему она не могла найти себе друга, пусть даже и на одну ночь?

— Ага, ты не бесишься, — заметил Роджер. — Это хорошо. Я боялся, что ты начнешь разглагольствовать на тему девичьей чистоты и необходимости блюсти ее для любезного супруга. Тогда бы я не сдержался и ударил тебя, клянусь Рондрой, за твое лицемерие.

— Я уже сказал тебе, и повторяю еще раз: это ваше с Гатой дело, — сказал Грэм, удивляясь тому, как спокойно звучит его голос. — Моя сестра имеет право проводить ночи, — да и дни тоже, — с кем ей угодно. То же самое относится и к тебе. К тому же, скажу честно, я ждал чего-то подобного.

— Да? Почему?

— Потому что Гата несколько дней назад говорила о тебе. Говорила, что ты ей нравишься.

— Я это заметил, — Роджер снова ухмыльнулся, но невесело. — Лучше бы… а, да Безымянный с ней. Мне не хотелось бы, Соло, чтобы ты держал на меня зло, и потому я уверяю, что не сделал ничего против воли твоей сестры. Я не оскорблял ее и не применял силу, даже не провоцировал ее. Я бы поклялся тебе, если бы у меня было что-то ценное, чем я мог поклясться.

Грэм молча переваривал последнее заявление. Роджер прямо сказал, что хочет сохранить с ним хорошие отношения, и это показалось ему настолько диким, что он просто не знал, что и сказать. Вот ведь странный человек… никогда не знаешь, чего от него ждать.

— Обойдемся без клятв, — выдавил, наконец, Грэм.

— Хорошо, обойдемся. Да и не поверил бы ты, небось, моей клятве. Спорю, ты уверен, что клятвы не имеют для меня никакого значения, что я с легкостью их нарушаю? Впрочем, неважно. Скажи: ты не в обиде на меня?

— Роджер, ты — сумасшедший! — вырвалось у Грэма. Хоть убей, он не мог сейчас воспринимать приятеля всерьез.

— Кто бы сомневался!.. Так ты ответь!

— Иди к Борону, Роджер! Что на тебя нашло?

— Что ж, приму это как ответ, — усмехнулся Роджер, снова став насмешливым. — И как братское благословение. Теперь можно не опасаться, что в один прекрасный момент ты решишь, будто твои братские чувства оскорблены… Что ж, не буду больше задерживать.

Он отвесил Грэму небрежный поклон, развернулся и легко пошел по коридору. Ошарашенный Грэм постепенно приходил в себя. Что же это такое творится? Роджер приносил извинения и чуть ли не исспрашивал его благословения на продолжение отношений с Гатой? Это просто Безымянный знает что, в сердцах подумал Грэм, прошел наконец в кабинет и уселся за стол. Впрочем, сегодня сосредоточиться на делах уже не получилось бы. Разговор с Роджером выбил его из колеи.