Владимир Журавлев - Неудачная реинкарнация

Он вздохнул. Ему предстоял здесь страшно долгий путь! Когда еще появится на Земле некто, подобный Аспанбыку? Или Имангали?

- Да это просто у нас такая школа! - взялась оправдываться девушка.

- У нас, между прочим, лучшая в городе школа, - рассеянно заметил он и пнул дверь. - Я школу специально выбирал, два раза менял…

Он еще раз пнул дверь, пожал плечами и уверенно отправился за угол.

- Там окно не закрыто, - невинно пояснил он. - Влезу и открою дверь. А то сейчас же ребята подтянутся.

- Ну да! - проворчала девушка. - И поэтесса твоя при них…

Раздался слабый звон стекла, громкая ругань… Олеся Михеевна разом осознала себя учительницей и схватилась за голову. Это что получается? Что хулиган Вовочка бьет окна, а она на стреме стоит? Позор-то какой!

- Позор какой! - пропыхтел он, пытаясь открыть дверь. - Завуч пришла, чтоб провести очень важную репетицию, и вынуждена стоять под дверями! Докладную директору на пьяную техничку!

Искомая техничка перестала удерживать дверь и остервенело схватила его за плечо. Олеся Михеевна зажмурилась… боже, подерутся сейчас! Позор-то какой…

- Не смейте бить ребенка, - раздался за ее спиной холодный голос. - Понаберут пьяниц…

Нинель Сергеевна, строгая и неприступная, прошла в школу, даже не удостоив никого взглядом.

- Техничка должна мыть полы, - напомнил он очевидное прямо в багровое от бешенства лицо. - А сторож - открывать перед начальством дверь!

Отцепил болевым приемом от плеча толстые пальцы и пошел следом.

- Ключа от актового зала не получите! - прилетел в спину крик. - Ходят тут всякие! Разрешения от директора не было! Не получите ключа!

- Подумаешь! - проворчал он. - Дверь выломаю. Там филенки слабые, я проверял…

Олеся Михеевна беспомощно охнула за спиной. Кажется, она начала вспоминать, что интеллектуал Вовочка - это только для нее, а для остальных так настоящий хулиган!

- Ну-ка, дайте разогнаться… - пробормотал он и пригнулся в позицию среднего старта.

Олеся Михеевна непроизвольно вцепилась в него, он начал вырываться…

- Володя! - сердито сказала Нинель Сергеевна. - Хватит издеваться над бедной девочкой!

- Хватит жить бедной девочкой! - огрызнулся он неуступчиво. - Уже техничка об завуча ноги вытирает! Пусть решит уж, где ей быть - сверху или снизу! Отпусти, я сейчас чего-то поломаю!

- Володя!!!

- Ладно, у меня ключ есть…

- Какая интересная у вас школа! - отметила юная поэтесса, подходя к импровизированному рингу.

Нинель Сергеевна вопросительно выгнула бровь.

- Выходной, а дверь открыта, - пояснила девочка. - Вот бы в нашей школе так…

- Интересная не потому, что учительница с учеником борется за право выбить дверь? - уточнила Нинель Сергеевна невозмутимо.

Олеся Михеевна опомнилась и отцепила пальцы от шеи друга.

- А чего это в школе дверь открыта и техничка не кусается? - полюбопытствовал Марусюк, объявляясь в коридоре.

- Ну нашли что обсуждать! - пробурчал Володя, открывая актовый зал своим ключом. - Может такое быть, что она просто человек хороший?

- Техничка - самый страшный человек! - серьезно сказал Марусюк. - Не знает ничего, не хочет ничего делать - но лезет командовать всем.

- Да у нас не технички - у нас вся страна такая…

- Хорошая у вас школа! - сказал младший Серый, проходя в зал. - Дверь в выходной открыта, на вахте не рычат…

- Сейчас начнем репетицию, чтоб выкинули лишнее из головы! - разозлился он.

- Да запросто! По сравнению с тем, как трудно обычно пройти в школу, танцы твои сумасшедшие с сальто вперемешку - просто семечки…

Подошли запоздавшие "яростные барабанщики и неистовые трубачи". Начали выражать удивление по поводу…

- Мы начнем сегодня или нет?! - рявкнул он.

Решили начинать. Но тут Олеся Михеевна смущенно огляделась, вышла на сцену - и одним движением сняла юбку. Для этого, оказывается, достаточно было расстегнуть пуговицу… сбоку… Установилась растерянная тишина. Потом юная поэтесса-гимнастка-танцовщица и просто красавица озадаченно присвистнула.

- Что не так? - забеспокоилась учительница и поправила коротенькие шорты. - У меня же туфли спортивные…

- И не надо так завидовать, Милочка, - сделала замечание девочке Нинель Сергеевна. - Вот это и есть настоящая женская красота. А ты у нас пока что кошка тощенькая.

Он безнадежно вздохнул, взял барабан и выдал оглушительную дробь. Началась разминка, но ребята все косили непроизвольно глазами… Ну непривычно им, чтоб учительница на сцене скидывала юбку! Блин, и ведь сам попросил Олесю быть дублершей танцовщице-прима! И не то чтобы подзабыл, что женщины из любого действа устроят соревнование. Наоборот, на соревновательность и рассчитывал. Но… нельзя же вот так: то в длинной юбке, а потом раз - и совсем без! У нынешних подростков, говорят, сердце нестабильно работает из-за акселерации, окочуриться можно при таких испытаниях! Все же осталась некая сумасшедшинка в Олесе после того приключения. Отчего она, кстати, стала живой, настоящей и очень непосредственной девушкой. То есть - в учителя больше не годится. В артисты - очень даже да, а в учителя - уже нет… Вот Нинель Сергеевна - иное дело!

Через два часа он понял, что большего со своей группы не получит. На бедрах Олеси потихоньку проявлялись синяки. Парочка, что побольше - это Марусюк ее уронил с поддержки. Вниз головой. Многочисленные мелкие - от его пальцев, когда парень наконец осознал, что держит в своих руках жизнь девушки. В прямом смысле. Вот тогда у него и проявился стальной хват! И отучится от него ой как нескоро. Бедная Олеся, бедные ее бедра… Гимнастка-танцовщица-красавица Мила украдкой вытирала злые слезы. Ей здорово досталось за несинхронность. Она же - Тень! Его Тень! И должна следовать в точности за его движениями! И ведь показал же сначала: примитивнейшее полусальто назад с перекатом в нижнюю стойку, а потом!…

Он опомнился, устыдился и извиняюще положил руку на плечо девочке. Может, он чего-то не учел. Может, дело в том, что прыгали на голый пол? Тут любой замешкался бы.

- Та ладно! - криво усмехнулась она. - Я на себя злюсь. И с чего я взяла, что лучшая акробатка города?

- Вован, ты говорил, это народное творчество! - прохрипел Серый. - Я думал, хороводы…

"Неистовые трубачи" истерически хихикнули. Они тоже думали что-то похожее!

А он вдруг озадачился. Действительно, почему фольклор считается простым? Потому что и есть простой? Хороводы, частушки, песенки на три ноты? Но ведь неправда! Кто-то же прошелся безжалостной рукой по наследию прошлого, уничтожил под корень героическое, и осталось… что? "Ручеек"? "Во поле береза"? "А мы просо сеяли"? А где бешеные воинские пляски, где головокружительные соревнования инициаций, где соперничество и страсть юности?! Где тот водоворот музыки, танца, неистовых чувств, привычно окружающий его во всех мирах?! Нет, традиция не утеряна… ее убили! Знать бы, кто. И зачем. А, Творче? Нет ответа…