Девочка и луна - Марк Лоуренс
Второй, гораздо более мощный взрыв Путь-силы пронесся над плечом Куины и вонзился в спину Сеуса, временно ослепив ее. К тому времени, как она сморгнула остаточные изображения молнии, от тумана остались только клочья, висящие в воздухе. Кости Сеуса были разбросаны и тлели вокруг обломков челюсти-пса, в котором жил Теус.
Эррис лежал, обмякнув, недалеко от распростертой и неподвижной фигуры Госпожи Меч, на его груди все еще торчала клетка из черных металлических пальцев. Турин стоял на коленях, сжимая окровавленную правую руку, возможно, разорванную летящим металлом. Только Мали осталась стоять, все еще слабо светясь после своего последнего контакта с Путем.
Тишину мгновения разорвал скрежещущий звук. Оказалось, что лежавшие недалеко от Куины кости Сеуса соединены тонкой серой сетью похожих на корни отростков. Теперь, вопреки здравому смыслу, отростки медленно сжимались, стягивая две части вместе. Куина посмотрела на поле из обломков и с ужасом увидела, что серые корни расползаются повсюду, тянутся из каждой кости, рыщут по каменному полу в поисках других костей. Она подобрала осколок сломанного топора Эрриса и рубанула по ближайшим корням, пытаясь разорвать связь между двумя частями ноги Сеуса. Вещество сопротивлялось ее усилиям. Нити даже пытались прилипнуть к стали, оставляя на ее яркой поверхности следы попыток вонзиться в лезвие.
Куина оглянулась на Яз, но та уже вернулась к своей работе с корабль-сердцами, на ее напряженное лицо было страшно смотреть. Возможно, это была игра меняющегося света, но Яз также выглядела более помятой, чем можно было объяснить дракой несколькими днями ранее… Это, как Куина знала по горькому опыту, было первым внешним признаком того, что появляются внутренние демоны и обретают свой собственный голос.
Стержень-корень все еще говорил:
— …собирают себя заново. Это технология Пропавших — примитивное использование энергии источника ее не победит. Это точка…
— А что победит? — крикнула Куина, держа маленького человечка всего в нескольких дюймах от своего рта.
Стержень-корень моргнул, как будто она обрызгала его слюной:
— Как я уже говорил, если ты посмотришь на дно этого хранилища…
— Ящичка! Это ящичек. Почему ты все усложняешь?
Куина перевернула ящичек вверх дном, направив проекцию Стержень-корня на пол. Из центра основания шкатулки торчала серебряная игла, двойник той, которую она воткнула в воротник своей рясы; но эта была частью ящичка. Она снова перевернула ящичек и рявкнула на Стержень-корня:
— Что мне с ней делать?
— Быстро — как я тебе говорил — найди любую часть структуры…
— Кость?
— Да. — Стержень-корень вздохнул. — Если хочешь. Найди любую кость, у которой все еще обнажена сердцевина… костный мозг, если тебе нравится… и вставь иглу. Этот ящичек содержит много чего, помимо меня, в том числе некоторые древние, но все еще мощные алгоритмы, которыми я могу вооружиться, и, если мы вторгнемся совместно, мы сможем его сокрушить, по меньшей мере локально.
Куина не слишком поняла то, что сказал Стержень-корень, но «сокрушить» звучало достаточно хорошо. Она стиснула зубы в предвкушении боли, затем яростно заорала и решительно побежала — так быстро, как только могла — в гущу обломков Сеуса, аккуратно ступая и стараясь не споткнуться о корни, которые даже сейчас стягивали кости вместе.
Она увидела, что не все части могут быть восстановлены. Некоторые кости расплавились и превратились в хрупкий черный шлак, другие разбились на сложные осколки. На них она увидела то, о чем говорил Стержень-корень. Под толстым слоем черного металла каждая кость имела сердцевину из жидкого серебра, которое в некоторых местах стекало с раздробленных концов, образуя блестящие капли на полу.
Некоторые корни даже тянулись к Эррису, который неподвижно лежал, руки и ноги согнуты под неестественными углами. Какой-то инстинкт подсказал Куине, что будет нехорошо, если эти корни доберутся до Эрриса и напитаются его сущностью. «Уберите Эрриса!» Она прокричала эти слова Мали и Турину. Как бы она ни была быстра, у нее не было времени на две задачи. Ей надо остановить воскрешение Сеуса.
Куина считала, что она должна ввести Стержень-корень как своего рода яд, который отключит процесс заживления Сеуса. Ей нужно было найти кость с доступной сердцевиной, которая уже включена в новую структуру. Однако, пока она смотрела, повреждения на отдельных костях в корневой массе восстанавливались. Прорехи в броне затягивались серыми усиками, затвердевали и становились такими же черными как оригинал. Она метнулась к одному кандидату только для того, чтобы увидеть, как рана, которую она планировала заразить, оказалась закрытой, когда она туда добралась.
Кости срастались невероятно быстро. Повсюду вокруг себя Куина слышала скрежет металла о камень, серые нити натягивались, притягивая каждую кость к своим партнерам, восстанавливая вокруг нее Сеуса. Некоторые кости ног уже стояли, поддерживаемые натянутыми нитями. Турин выпрямился и беспомощно уставился на нее. Мали крикнула ей, чтобы она убиралась, поскольку нити затягивались вокруг нее в паутину, из которой скоро не будет выхода.
— Нет, ты не победишь. Я не позволю тебе победить! — Глаза Куины метались взад и вперед, выискивая любой еще не закрытый разлом.
Она прыгнула, как будто ее ожоги были пустяком, перелетела через косые нити и приземлилась руками вперед, не обращая внимания на то, как остальная часть ее тела рухнула на пол. Она увидела свой шанс — длинный порез на бедренной кости, зашитый по всей длине, но все еще обнажающий слабо поблескивающий костный мозг. Она прижала ящичек Стержень-корня к ране как раз в тот момент, когда этот последний разлом закрывался. Нашла ли игла свою цель или смялась о твердую, как железо, поверхность, она не могла сказать.
Куина рухнула на пол и закричала, потеряв ящичек. Долгое время боль была слишком сильной, чтобы думать или двигаться. Когда ей удалось перестать стонать, она отметила, что вокруг тихо. Куина заставила себя открыть один глаз и повернула голову в сторону. Нити, которые стягивали кости вместе, теперь свисали свободно. Пока она смотрела, одна из нитей порвалась и упала на землю. Две костяные ноги, которые стояли прямо, покачнулись в своих ослабевших опорах, затем упали, с грохотом ударившись о камень.
Турин подошел к Куине и помог ей встать.
— Ты должен перевязать руку, — пожурила его Куина, стряхивая его руку и злясь, потому что злиться было лучше, чем бояться того, как сильно он пострадал, а также бояться того, что она обнаружит под своей одеждой, когда осмотрит свои ожоги.
— Кровь — моя стихия. Я
