Оливер Джонсон - Полунощная Чудь

Он шел к тому месту, где находились ворота во Внешний Мир: Лунный Пруд. Где именно они находились, он не знал. Надо было пройти по пути много миль или несколько ярдов? Уже одно это было вполне достаточно, чтобы испугаться, не зная, когда Пруд появится, не зная, светит ли луна на той стороне, не зная когда, или если, он вернется в Лорн.

Но еще больший ужас внушало ему то, что находилось в лесу перед ним: не Полунощная Чудь, которая находится во Внешнем Мире. Но так как у всего в этом мире есть тень, так и у Чуди, тоже, есть тень здесь, в виде призраков; народ Лорна называет их Темными. Каждое полнолуние они понемногу просачиваются через пруд, их темные призраки живут к стволах деревьев, окрашивая листья в осенние цвета, заставляя их падать на землю, духи льда и холода. Зима: за все свои множество жизней он видел ее только однажды, но никогда не забывал об этом.

А теперь Чудь собирается принести зиму в Лорн. Как только луна снаружи станет полной, они придут, и не только Темные, но все ужасные создания, которые рождаются в Черном Пруду Равенспура.

Сейчас Темные ждут его. В Лорн пришло время: даже здесь, на священном Пути, теплый ветер ослаб: в воздухе повеяло осенью, а от Пруда дул холодный ветер, первый, который появился в стране. Никогда прежде мысль о том, что он должен «торопиться», не появлялась в его голове, но сейчас его шаги удлинились, а митру трепал холодный ветер. В результате шапку сдуло с головы, он повернулся и поднял ее — она должна остаться там: это символ его службы. Если она исчезнет, разрушится его облик, а с ним и личность.

Пока он быстро шел по Пути, небо перед ним стало темнее, цвета обгорелого железа: потом он увидел, что облака протянули зазубренные когти к луне, угрожая закрыть ее свет. Щебет птиц стал тише, животные перестали мелькать среди деревьев. Теперь он услышал странные трели козодоя, раздавшиеся где-то впереди, и Путь внезапно потерялся в тени. Он остановился и прислушался: между деревьями свистел холодный ветер. Становилось все темнее и темнее. Никто не ходил здесь с тех пор, как последние двое отправились в башню. Но они никогда не вернутся.

Паутина, переброшенная с одной стороны дороги на другую, коснулась его лица и он вздрогнул: из такой паутины сделаны создания, которых он боялся; если Темные касаются твоего лица, оно старится, на нем возникают морщины.

Он побежал, радуясь по меньшей мере тому, что в этой жизни у него достаточно сильные ноги. Небо темнело все больше и больше: он никогда не видел такого отвратительного неба, облако накинуло на лес черное покрывало.

Он подумал о Лорне: вечная ночь, в которой ничего не меняется. Звуки музыки и запах дыма очагов, наполняющие воздух, его жена Афала: она придет, и он почувствует мягкое прикосновение ее пальцев к своим плечам, потом их руки встретятся и во всем мире наступит покой. Но думать — совсем плохо; его шаги замедлились и он осознал, какую глупость он делает, торопясь вперед, навстречу опасности, а не убегая от нее. В Полуночном Саду он выращивал розу, белую розу, которая сияла в темноте и всегда глядела на луну — как их любовь; пусть она не увянет, пока его нет дома, взмолился он. Впрочем, пока в Лорне не завяло ничего — и не завянет, пока не придет Чудь.

Он почувствовал, что очень близко от Лунного Пруда. Некоторые из его собратьев жили здесь, поближе к Миру Смертных. Но это были мистики, которые отчетливо видели границу, которая сияла, как занавес, между этим миром и другим. Они жили так, как Наружники — ели мясо животных, хотя были бессмертными и не должны были пожирать плоть смертных. Он подумал о Крике и Стикеле, высланных во Внешний Мир за то самое преступление, которое эти мистики совершали совершенно безнаказанно. Он знал, что они мертвы.

Разлитая в воздухе угроза походила на живую тварь. Казалось, что Облако, которое стояло над кромкой леса, поднималось вверх гигантской волной, его края скручивались и выпускали из себя вниз струйки тумана, как бы пробуя воздух. Там, где этот туман падал на лес, Темные обретали форму. Сначала маленький клубок тумана, который медленно преобразовался в человекоподобную тварь, хотя и сотканную из нематериальных составляющих: тумана, паутины и темноты. Такие твари искали живые человеческие души, потому что только бессмертная душа одного из созданий, избранных Ре, могла дать им настоящую жизнь. И на краях леса, где осела темнота, они заползали в деревья, их кожа становилась неотличимой от коры, гниющей от яда их чумных рук, их дыхание навевало разложение и плесенью оседало на разумных существах.

Он пошел еще медленнее, и тут холодный ветер, даже более холодный, чем дыхание зимы, пронесся по лесу. Ветер опять сдул его шляпу и Немосу пришлось остановиться, чтобы подобрать ее. Он подумал, что он тут один, совсем один, и что он отдал бы все, чтобы услышать человеческий голос.

И, видимо, бог услышал его молчаливую мольбу, так как в то же мгновение он услышал человеческий голос. Голос шел из теней деревьев. Немос застыл, склонившись над своей шляпой. Этот голос он слышал только несколько раз, тем не менее почти мгновенно узнал его: голос Охотника Уайтэса, глубокий и низкий, похожий на грохот водопада. Уайтэс, один из тех, кто жил в Полуночном Лесу, далеко от святилища Бога. Человек, который большую часть времени проводил в сердце зеленого леса, как можно дальше от соотечественников, которых он поражал. А поражал их тем, что, в отличии от тех, кто жил в Лорне, Уайтэс ел мясо зверей, на которых охотился. Его немедленно выслали бы наружу, как Крика и Стикеля, если бы он хоть раз вернулся в город.

Сердце Немоса и так было заморожено страхом: впереди его ждала темная ночь. И этот замогильный голос проник в самую сущность его натуры. Даже если бы это был шепот одного из Темных, вряд ли у него хватило бы силы воли, чтобы убежать. Он медленно пошел вперед, зажав шляпу в крепко стиснутом кулаке, на котором проступали белые костяшки, и посмотрел на темную линию кустов и нависших над головой веток.

— Уайтэс? — спросил он трепещущим голосом.

— Да, это я, Открывашка, — пришел голос из темноты.

— Выйди из-под деревьев, — сказал Немос. — Дай мне посмотреть на тебя.

В ответ послышался невеселый смешок. — О, не проси так легкомысленно, Открывашка… иначе получишь то, что хочешь.

— Что ты имеешь в виду? — ответил Немос, его сердце забилось еще быстрее.

Но Уайтэс не ответил прямо. — Я слышал, что ты идешь далеко и надолго; эти городские так громко кричат о тебе, что слышно даже в лесу. Я думал дать тебе пройти — у Уайтэса нет друзей в городе — но потом я еще подумал и решил, что ты должен увидеть меня, увидеть то, что случится со всеми жителями Лорна.