Мария Капшина - Идущая

(Можно отметить, что Кхад не пользовалась даже внушением. Охмурять нка-Лантонца магией ей не позволило бы самолюбие, а все остальное почти не приходилось контролировать — дела и так шли, как по нотам. Главные затруднения во всей операции вызвала стычка "один герой против пятерых мерзавцев", которую следовало поставить так, чтобы в дым пьяный герой не порезался сам, не порезал никого из окружающих и при этом не понял, что с ним играют. Хотя, если задуматься, умильно улыбаться, а не кривиться, когда тебя называют "Лэн, детка" — немногим проще…)

— Доброе утро, Лэн, детка! — осклабился Жатланци. Кхад ответила вампирьим оскалом, привычно замаскированным под улыбку влюбленной дуры. — Какая ты у меня красавица, сама Наама должна завидовать тебе!

— Ты так добр ко мне… — отозвалась Лэн, пряча глаза под ресницами, мелькающими, как крылья колибри, а Кхад подумала, что для хорошего дела и не такого идиота можно потерпеть. Тем более что, объективно говоря, идиотом нка-Лантонц не был. Просто он, будучи дворянином, никак не мог предполагать в девчонке, подобранной на улице, мозгов. И никак не мог ожидать какой-то непредвиденной просьбы в ответ на банальную фразу: "Только скажи, чего ты хочешь, я всё для тебя сделаю!"

Кхад не стала скрывать торжествующую улыбку. Как раз сегодня первый этап подготовки благополучно завершился, и Жатланци разродился искомым заверением как нельзя более вовремя.

— Всё-всё? Ой, ты всё можешь! Поклянись, что правда сделаешь всё, милый!

— Клянусь Таго, детка! — легко согласился нка-Лантонц, убеждённый, что ничего экстраординарного "детка" не придумает.

— Я хочу корону Империи, — объявила она голосом избалованного ребенка.

Даже когда прошел первый ступор, Жатланци назвал только одно конкретное препятствие: "Но ведь ты даже не дворянка!" — "Я?! Я герцогиня ол Тэно! У меня больше прав на престол, чем у всего двора вместе взятого!" Праведное возмущение вышло немного слишком театральным, но ошарашенный Жатланци не заметил. Когда он вернул себе способность рассуждать, эта способность недолго сопротивлялась гипнотизирующему шуршанию старого пергамента, где (чернилами, вполне правдоподобно выцветшими трудами одного из народных умельцев) значились дата и место рождения и имянаречения* долгожданного ребенка ол Тэно — за полгода до начала войны с варварами Пустошей. Война эта, как до сих пор считалось, уничтожила знатнейший после императорского род Центральной равнины полностью. "Почему же ты молчала раньше?" — "К слову не пришлось. Ну, не догадалась я, милый…"

Раньше Кхад предъявить эти бумаги не могла бы потому, что Лорд только вчера передал их, не говоря уж о мелочах вроде той, что три дня назад этих бумаг ещё не было в природе. К тому же, ещё позавчера тот престарелый священник, чьей подписью заверены бумаги, не покидал бренного мира, а значит, теоретически, мог появиться невовремя и разрушить всю стройную картину. А теперь все огрехи подчищены, и концы спрятаны более чем надёжно. А если кто-то и найдёт в лице герцогини ол Тэно черты сходства с Кхадерой, так за оскорбление достоинства всегда можно убивать без суда.

Нка-Лантонц нарушать клятву не стал. В первую голову не в силу предрассудков, а в силу того, что прекрасно понимал, какие козыри дает ему в руки ррагэи Лэн, оказавшись Лэнрайной ол Тэно. У неё — титул, дающий право на престол, а у него — власть, с помощью которой можно это право осуществить. Нка Лантонц, далеко не последний человеком в Империи, на престол претендовать не мог. Как, впрочем, не мог и никто после смерти Нактирра. Но Жатланци реальную власть всегда предпочитал формальной, так что мысль о негласном правлении Империей из-за спины послушной, пусть и капризной, девчонки ему вполне нравилась. И он не стал вспоминать, что немало людей считают действительной лишь ту клятву, что дана равному — в данном случае дворянину и, разумеется, мужчине. Он сказал: "Да, Лэн, детка. Всё, что ты пожелаешь".

Через месяц Лэнрайна ол Тэно начала покорять имперский двор. Жатланци и Кхад заручились весьма и весьма солидной поддержкой уже через два месяца после смерти Нактирра. Верхушка столичного дворянства с большим интересом отнеслась к идее теневого правительства. Особенно с учётом того, что в пригородной усадьбе скончалась при родах вдова императора, а её ребёнок оказался мертворожденным.

__________________________________________

Реана повела плечами. В истории с наследником ей и тогда померещилась некоторая несогласованность деталей. Сейчас — тем более. Люди нка-Лантонца прекрасно выполнили приказ, у них были для этого все возможности. А у императрицы с наследником никакой возможности спастись не было и быть не могло, учитывая, что охраняли её как раз люди нка-Лантонца. Хоть и неофициально, но первая сотня была сплошь лояльна заговорщикам, а не ол Истаилле. Однако несколькими годами позже наследник всплыл в Лаолии, и Мастер Джатохе явно приложил к этому руку, хотя воспользоваться результатами не успел. Тогда Реда была уверена, что и наследник, и бумаги — фальшивка, козырная карта Мастера на случай, когда ему понадобится срочно расшатать трон ол Тэно. Раир же утверждает, что наследника действительно спасли спасли и вывезли в Рикола. Но не похож Лаолиец на Нактирра. Хотя, это не доказательство: триста лет прошло, какое тут фамильное сходство, если и дети на родителей не всегда похожи… Да нет, ерунда, не мог наследник выжить. А фальшивому ол Истаилле, естественно, не говорили о том, что он фальшивый — зачем? И уже одно поколение спустя никто не докопался бы до правды. А, ладно. Главное, Раиру ничего не говорить на эту тему. Не поверит — оскорбится, а поверит — ещё хуже, испереживается весь: ах, я не император, жизнь кончена!

Так или иначе, ол Истаилле Кхадеру не беспокоили. Осенью герцогиню ол Тэно объявили будущей императрицей и зимой короновали. Два месяца спустя Жатланци нка Лантонц ол Кой-Мюрино был грубо и неизящно заколот в спину невыясненными личностями и невыясненным способом. Более всего на воображение света повлиял тот факт, что убили блистательного герцога прямо в его карете, за ту четверть часа, что требовалась шестёрке лучших кадарских скакунов на дорогу от особняка нка Лантонца ко двору. Никто из сопровождения герцога ровным счётом ничего не заметил. По странному совпадению, как раз накануне герцог позволил себе на собрании "лучших людей Империи" — теневого правительства, каковым они себя искренне полагали, — заверить всех, что куклы в императорском венце опасаться просто глупо. Дело в том, что кто-то из дворян выказал сомнение: а такой ли уж прекрасной идеей было поставить императрицей эту? "Мы посадили её на престол, и ей не остается ничего, кроме как подчиняться нам столь же беспрекословно, сколь подчиняются Тиарсе". Лучшие люди знали императрицу не так близко, как знал её Жатланци, а потому этой его уверенности не разделяли. После печального инцидента они почему-то ещё более поскучнели, а об экономической программе нка Лантонца так больше никто и не вспомнил.