Мария Капшина - Идущая

— Нет! Клянусь крыльями Хофо Мудрого!.. Это… неправильно! — как-то удивленно произнес Раир.

Торенский мороз казалася куда менее зябким, чем туманы Центральной равнины. Лаолиец сдёрнул плащ и намотал его на руку. Они долго ещё тогда спорили, иногда сходились в каком-то тезисе, но сходились настолько с разных сторон, что и сам тезис словно раздваивался. Они говорили о разных вещах, только иногда, по нелепой случайности называя эти вещи сходными словами.

Человек по природе своей чист и светел, младенец мудр, безмятежен и счастлив высшей мудростью незамутнённого ума. Вечные изначально создали людей прекрасными, для безмятежности и счастья, с сердцами, подобными лику Тиарсе: чистое зеркало в коем отображаются и бури, и чудеса жизни. И был человек — как тростинка, полая тростинка, скользя в которой, плетёт свою песню ветер вечности. Как Верго, действующий бездействием, как Тиарсе, позволяющая вещам быть, как Кеил, сохраняющий себя, хотя все века и все веяния людей и богов текут сквозь него, как Килре, изменяющий свой лик, и не помнящий ушедшего, сущий здесь-и-сейчас, мгновение, помимо которого нет ничего. Такими были люди издревле, и такими станут они, ибо всё возвращается, но не по кругу, а по спирали, и люди, вернувшись к прежней мудрости, станут выше и прекраснее.

Так учил бродячий илирский философ Тоа двенадцать веков назад, и так верил Раир, принц Лаолия.

— Пристало ли принцу исповедовать ересь? — ехидно полюбопытствовал Шегдар.

— Принцу пристало уважать все веры, сколь бы странными они ни казались, — ответствовал Раир. — Ибо истина является разным народам под разными личинами.

Шегдар хмыкнул, сверкнул глазами и замолчал.

Они спорили о знаниях, о школах для крестьян и городских бедняков, открытых в Занге. Раир твердил, что учение это во вред, учителя с палками и розгами выбивают из детей истинную мудрость, уродуя душу и ломая тот образ высшей правды, что Вечные вкладывают в каждого. Ломают человека, и оставляют лишь ложную гордость и твёрдое убеждение в непреложности надуманных истин.

— Каждый крестьянин, не научившись мыслить, приучится полагать, что он и только он прав!

— Значит, плохо бьют, — предположил Шегдар. — Крестьянин не должен полагать. Думать за него будут благородные. Но знания нужны, лорд принц. Недаром же у Занги лучший флот и сильнейшая армия. Учёные укрепляют государство. Нужно лишь не допускать вольномыслия. Я бы открыл школы с математикой, алхимией и механикой, чтобы учёные сооружали осадные машины и строили мосты и крепости, а не сочиняли дерзкие стишки. Лучше учёные, чем философы и поэты. Учёным всё равно, на кого работать: наука объективна и не обременена моралью.

— Это ничем не лучше зангских школ! — не выдержал возмущённый Раир. — Это ещё хуже! Правитель не должен калечить разум! Ты не вправе делать рабов из людей, но должен помочь им возвыситься до Вечных!

— Я вправе на всё, — отрезал Шегдар. — До Вечных возвысится тот, кто на это способен, а не никчемный простолюдин. А правитель должен заботиться о благе государства, не смущаясь идеями философов.

Из этой беседы лаолийский принц вынес твёрдое убеждение, что знания — зло. Они отравляют ум, порождая предвзятость, замутняя зеркало духа. И знания безразличнее к добру и злу, чем сама Тиарсе: их даже проще использовать во вред, чем на пользу. Знания бессмысленны, ибо окончательной истины в мире нет, а здешние истины, земные, лишь множат заблуждения. Но теперь Раир подумал вдруг, что Ликту, беглому рабу, не хватает только знаний, чтобы стать вровень с ним, без половины луны королем Лаолия и наследником старых императоров. Неужто знания могут быть необходимы? Но не они ведь делают человека мудрым или счастливым! Зачем же они нужны? А если нужны, то… Неужто законы препятствуют духовному совершенствованию человека? Ведь эти законы, лежащие фундаментом всего мира человеческого: законы сословий и иерархии, — даны Вечными! И кто скажет, что проще принять: предположение, что Вечным неугодно человеческое совершенство, или же крамольную, кощунственную мысль, что власть в мире этом Вечными не освящена, и все законы людские созданы людьми!.. А значит, несовершенны, как всё человеческое… И значит он, принц, кровь от крови властителей Старой Империи весит на весах Судьи столько же, если не меньше, сколько каменщик, мостивший эту аллею! И значит, нет у него никакого права распоряжаться судьбами других людей, и никаких высоких целей и смысла в жизни — он не избранный Тиарсе, не глашатай воли Вечных, а просто случайный человек, капризом Килре заброшенный на вершину пирамиды! Ему и в голову не приходило отказываться от короны. Но то, что в голову приходило, уже грозило разорвать эту голову на части.

XX

…И как повернуть туда,

Где светит твоя звезда…

"Машина Времени"

…Каждый выбирает для себя…

Левитанский Ю.

"…В зиму от основания Города две тысячи двести семьдесят четвёртую герцогиня Лэнрайна ол Тэно, урождённая дворянка в поколении шестнадцатом, в преступлениях и Вечным противных делах неповинная, Мастером Тиарсэи храма указанная, по приметам и знамениям отысканная, волею Вечных коронована императорским венцом в Тиарсэи храме в третий день первой луны…"

Реана осторожно разгладила страницу сокращенного списка с "Хроник Эрлони…" и откинулась в кресле, придерживая её ладонью. Забавно. Коронация — церемония яркая, но сама по себе ничего не решающая. Лишь красивый итог долгой работы — и ещё более долгой подготовки. Что характерно, подоплёку тогда не знал никто, и уж меньше всего те, чьими руками она мостила себе дорогу на престол.

__________________________________________

Жатланци нка Лантонц ол Кой-Мюрино повернулся от окна в комнату, услышав шорох. И верно — Лэн, эта зеленоглазая ррагэи, проснулась и по-кошачьи потягивалась на шелке и мехах, ничуть не смущаясь отсутствием одежды. Жатланци самодовольно улыбнулся. Первое время эта девочка так мило краснела и опускала глаза, даже когда её слуха касалось не вполне пристойное слово. А теперь, всего-то через три луны…

Ага, сия романтическая история началась три луны тому назад. Нка-Лантонц прогуливался вечером по городу. Ну… Видят Вечные, был он почти трезв, а если ноги и заплетались немного, так что, забери вас Верго, дурного в том, чтобы дворянину отметить праздник Порога Полуночи! И — этого уж, во имя Таго Сильного, отрицать никто не будет! — пара бутылок доброго зангского чёрного не помешали дворянину разогнать пятерых бандитского вида молодчиков, покушавшихся на честь юной девы. Странно было бы после столь эффектной завязки не продолжить знакомство и не взять деву под свое покровительство. И пока поводов пожалеть у него не было. Разве что немного капризна — но неужто бывают женщины не капризными?