Алексо Тор - Цитадель Теней

Внутри девочки словно что-то перемкнуло. Она резко подорвалась с места и накинулась на обидчиков. Она не заметила, как в ее руке появился камень, как проявились дэне эшекей, а глаза заволокло тьмой. Малышка просто избавлялась от своих врагов. Пришла она в себя только когда вокруг повисла тишина.

Маленькая брюнетка тяжело дышала. Ее губы и рот потрескались. Кагэми огляделась. Рептилии сжались в одну кучку и дрожали в страхе, а прямо перед девочкой лежало растерзанное тело одного из них. Голова его превратилась в одну буро-красную кашецу. Девочка смотрела на бегущую кровь. Непроизвольно она сглотнула и облизала пересохшие губы. В следующее мгновение малышка припала ртом к живительной жидкости. Внутреннее естество ребенка противилось этому, но инстинкт самосохранения преодолел отвращение. Горячая кровь стекала по горлу девочки, утоляя жажду, возвращая силы. В поле зрение юной кагэми попал Амо. Повязка была сорвана и девочка увидела безжизненное лицо наставника. Подойдя к нему и спустившись в яму, т'эрка прислонилась спиной к прохладной стене, уложила голову Ансацу на колени и поднесла к его рту тушку ящера. Кровь стекала по сомкнутым губам, подчеркивая бледность шиварца. Юная кагэми силой разжала челюсть мужчины и вновь приблизила к нему тело рептилии. В этот раз влага попадала в рот Амо. Не приходя в себя, Ансацу пил кровь как простую воду.

Девочка вздохнула с облегчением и только тут заметила, что красные нити расползались от укуса уже по всей руке. Пытаясь отвлечься от происходящего, малышка тихо запела слова из колыбельной, что так любила играть ее мама.

В кривом Зеркале жила она,

Там, где в бездне тонут облака,

Там, где вечно полная луна,

Где любой смертный тронется ума,

Там горела лишь одна звезда,

На темном небе вечно холодна,

В кривом зеркале жила она,

В пустыне на одиночество обречена,

Засыпала Тень на облаках,

Что росли на зыбчатых песках,

В тишине постелью был ей прах,

А музыка писалась на слезах,

Кошмары снились ей в ночах,

Являлся только старенький монах,

И что-то страшное в его словах,

Вещалось ей в её кошмарных снах,

Но ты не бойся, крошка, засыпай,

Тебе во сне привидится январь,

Снега бушуйные и белоснежный рай,

Спи маленькая, детка, засыпай,

И в Зеркале кривом проснется май,

И в солнце ярком озарится край,

В котором Тень живет, ты только знай,

Она умрет, а ты не бойся, засыпай.

***

Кунай с красной обмоткой четко вошел в "яблочко". Несколько сюрикэнов отмеченных синей краской, вошли на пару метров ниже цели.

- Опять Ансацу превзошел Хейнет Гана, - несколько молодых шиварцев, тренировавшихся с кусаригами, отвлеклись, глядя на пару шиварцев у деревянных мишеней.

Тренировочный лагерь, в котором занимались все мужчины расы шивар в возрасте от семи лет до пятнадцати, представлял собой огромную полосу препятствий под открытым небом, включающий в себя множество испытаний ловкости, силы и реакции. Так же здесь находились ристалище и стрельбище с различными видами холодного и метательно-стрелкового оружия. Всюду проходили занятия, обучающие шиварцев их основному ремеслу - убийству. С ранних лет молодые юноши начинали жить в лагере и впитывали в себя навыки убийц под руководством старших мужчин.

Вот и сейчас за занятиями молодняка следил старый опытный Мастер Сатсугай.

- Ты не верно держишь руку при броске, - Сатсугай плашмя ударил ученика мечом по локтю. - Одни и те же ошибки из раза в раз.

- Да, Мастер Сатсугай, - Хейнет Ган склонил голову перед учителем.

- Ансацу всего восемь, - послышалось из-за спины юноши, - а он уже во много превосходит Хейнет Гана, а ведь тому остался обучаться всего год.

Хейнет Ган зло оскалился и обернулся. Компания мальчишек, младше его на пару лет, тихо посмеивалась.

- Если у вас есть силы на болтовню, значит их достаточно и для лишней нагрузки, - высказывание молодых учеников не остались незамеченными старым Мастером. - Пятьдесят кругов вокруг лагеря, сейчас же.

- Да, Мастер Сатсугай, - поникшим голосом произнесли мальчишки и побежали.

- А вы, - Сатсугай обратился к Хейнет Гану и Ансацу, - на полосу. Бесшумный Ходок должен быть не только метким, но и ловким. Вперед.

Двое шиварцев заняли свои позиции в исходной точке полосы препятствий и по сигналу старшего учителя начали ее преодоление.

Первым препятствием был так называемый "бесшумный участок" - полоса протяженностью до пятнадцати метров, поделенная на участки с мелким камнем, битой керамикой и стеклом и сухими кустарниками. Испытуемым следовало как можно быстрее и тише преодолеть его. Хейнет Ган уверено ступал по камням, перенося свой вес с ноги на ногу. Он не смотрел на своего соперника. Он не желал его видеть. Главное для него сейчас было выиграть во что бы то ни стало.

Участок с керамикой дался юноше сложнее. Несколько осколков хрустнули и осыпались, не выдержав веса парня. Один из кустарников так вообще зацепился за одежды. Хейнет Ган заскрежетал зубами. Каждый промах добавлял ему штрафных очков.

"Бесшумный участок" заканчивался зданием, в которое нужно было проникнуть, взобравшись по стене в закрытое окно. Вытащив из-за пояса пару кам, Хейнет Ган цеплялся ими в цели между камнями в стене и довольно быстро и легко прошел этот этап испытания.

"Кто бы что не говорил, я лучше тебя", - мелькнуло в голове молодого шиварца.

Выпрыгнув из окна с другой стороны здания и поразив предполагаемого противника сюрикэном, юноша продолжил путь.

Следующий участок был самым сложным, так как представлял из себя сращу несколько препятствий: проход по наклонным доскам, "болотные кочки", "сломанная лестница", подвесной мост, бревно подвешенное на цепях, цепь для спуска и "лабиринт" в конце.

Хейнет Ган проходил испытание за испытанием. На его отражались упорство и гнев. Одна мысль билась в его голове:

"Я - лучше"

Скрепя зубами, молодой шиварец пролезал под ядовитым и шипастым вьющимся растением, чьи заросли начинались в конце "лабиринта". Обливаясь потом юноша карабкался по скалодрому и с силой задерживая дыхание, проплывал под водой сотню метров. Вынырнув из искусственного водоема, Хейнет Ган спустился в подземный туннель, имитирующий городские катакомбы. Идя в кромешной темноте, доверяя лишь своему чутью, парень пробирался вперед, словно мантру повторяя одну и туже фразу: