Джо Аберкромби - Герои

— Фельнигг…!

Он осёкся. Шатёр доверху заполнили офицеры. Руководство штаба Кроя. Одни держали карты, другие пили, большинство — в расстёгнутых до определённого предела мундирах. Они тесной компанией разместились вокруг инкрустированного столика, похоже, прихваченного из дворца. Один дымил трубкой чагги. Второй прихлёбывал из зелёной бутылки. Третий, при свече, сгорбился над тяжёлым фолиантом, оставляя бесчисленные пометки совершенно нечитаемым почерком.

— …тот чертов капитан хотел зарядить по пятнадцать за каюту! — Кричал дурным голосом главный квартирмейстер Кроя, пока бестолково перекладывал карты в руке. — Пятнадцать! Я сказал, шёл бы он нафиг.

— И что дальше?

— Сошлись на двенадцати, чёртова морская пиявка… — Он смолк, в то время как, один за другим, офицеры поворачивались взглянуть на Горста. Книгочей вперился поверх толстых очков, забавно увеличивших глаза.

Горст совершенно не ладил с толпами. Ещё хуже, чем один на один, а это что-то да значит. Но свидетели лишь добавят Фельниггу унижения. Я заставлю его молить о пощаде. Всех вас, тварей, заставлю. Однако Горст оставался недвижим, и от тепла защипало щёки.

Фельнигг сразу же взвился, с виду немного пьян. С виду они все пьяны. Горст совершенно не ладил с пьяными. Ещё хуже, чем с трезвыми, а это что-то да значит.

— Полковник Горст! — Начальник штаба качнулся вперёд, весь сияя. Горст отвёл раскрытую ладонь, чтобы влепить ему пощёчину, но возникла непонятная задержка, во время которой Фельнигг умудрился зацепиться за неё своей и крепко пожать. — Я счастлив видеть вас! Растроган!

— Я… Что?

— Я был сегодня у моста! Я всё видел! — Всё ещё прокачивая ладонь Горста, словно чокнутая прачка гладильный валик. — Как вы бросились следом за ними в поле, разя налево-направо! — И он рубанул воздух стаканом, расплёскивая вино. — Прямо как в книгах!

— Полковник Фельнигг! — Охранник снаружи пробился сквозь полог, обтекая грязью со всего бока. — Этот человек…

— Знаю! Полковник Бремер дан Горст! В жизни не видел столь выдающейся личной храбрости! Такого боевого умения! Сей воин стоит Его величеству целого полка! Клянусь, стоит дивизии! Сколько негодяев вы сразили, вы считали? Должно быть две дюжины! Три дюжины, как одного!

Стражник скорчил злобную рожу, но, видя что обстоятельства складываются не в его пользу, был вынужден отступить в ночь.

— Не больше пятнадцати, — Горст понял, что проговорил эти слова вслух. И всего лишь парочка из них — наши! Если что — геройская разница в счёте. — Но спасибо. — Он безуспешно попытался понизить голос до чего-либо навроде тенора. — Спасибо.

— Это мы должны вас благодарить! А проклятый болван Миттерик просто обязан. Без вас его пародия на атаку захлебнулась бы в реке. Не больше пятнадцати, вы это слышали? И он хлопнул по руке одного из своих приятелей, проливая его вино. — Я уже написал моему другу Халлеку в Закрытый совет, описал ему какой вы, разрази меня, герой! Не думал, что в современном мире есть место героям, но вот вы здесь, огромный, как сама жизнь. — Он игриво постучал Горста по плечу. — Больше! Я всем про вас рассказываю!

— Подтверждаю, — буркнул один офицер, пялясь в карты.

— Это… крайне любезно. — Крайне любезно? Убей его! Сруби ему башку, как ты сегодня снёс голову тому северянину. Задуши его. Уничтожь его. Хотя бы выбей ему все зубы. Сделай ему больно. Давай, сделай! — Крайне… любезно.

— Вы оказали бы мне чертовскую честь, коль не отказались бы со мной выпить. Всем нам! — Фельнигг крутанулся и сцапал бутыль. — Итак, что же привело вас сюда, на всхолмье?

Горст глубоко вдохнул. Итак. Вот оно, настало время отваги. Пора. Но каждое слово налилось неизъяснимой тяжестью, наряду с мучительным осознанием, как же по-дурацки звучит его голос. Исчерпав угрозу и властность, решимость стремительно покидала его с каждым вялым движением губ. — Я здесь… потому что услышал, как сегодня… вы ударили хлыстом… — Моего друга. Одного из немногих близких. Ты отхлестал моего друга, теперь готовься, ибо настал твой последний миг. — Моего слугу.

Фельнигг резко развернулся, его челюсть упала.

— Так это был ваш слуга? Клянусь… вы должны принять мои извинения!

— Вы кого-то отхлестали? — спросил один офицер.

— И даже не в карты? — пробормотал другой, рассыпая смешки.

Фельнигг блеял без передышки.

— Так жаль. Нет мне прощения. Я был в ужасной запарке, с приказом лорда-маршала. Само собой это не оправдание. — Он схватил Горста за локоть, приблизившись настолько, что обдал его крепким ароматом спиртного. — Прошу понять, я бы ни за что… никогда, знай я, что это ваш слуга… разумеется, я бы ни за что не сделал ничего подобного!

Но ты сделал, бесподбородочный кулёк дерьма, и теперь заплатишь. Воздаяния не избежать, и сейчас пришло твоё время. Именно сейчас. Определённо, решительно, абсолютно, вашу мать, сейчас.

— Я обязан попросить…

— Пожалуйста, не откажите со мною выпить! — И Фельнигг сунул переполненный бокал в ладонь Горста, вино потекло по пальцам. — Хвала полковнику Горсту! Последнему герою армии Его величества!

Другие офицеры поспешили поднять бокалы, все улыбались, один колошматил ладонью по столу, звеня серебряной утварью. Горст поймал себя на том, что пригубляет из бокала. И улыбается. И, что ещё хуже, ему даже не пришлось себя заставлять. Ему было приятно внимание.

Сегодня я резал людей, которые не причинили мне ни крупицы зла. Не больше пятнадцати таких человек. И вот я здесь с тем, кто ударил хлыстом одного из моих немногих близких. Какие кошмары мне полагается на него обрушить? Ну, кроме как улыбнуться, принять его дешёвое вино с поздравлениями его угодливых гостей, что ещё? Что я скажу Младшему? Посоветую не страдать от боли и унижения, потому как его мучитель с теплотой отнёсся к моему неистовству смерти? Последний королевский герой? Хорошо, если б меня стошнило. Ему до боли остро стало ясно, что побелевший кулак до сих пор сжимает ножны, а в них — длинный меч. И он безуспешно попытался убрать их за ногу. Хорошо, если б меня вырвало собственной требухой.

— Судя по словам Фельнигга, история отменная, будь я проклят, — прогудел один из офицеров, упорядочивая свои карты. — Заявляю, это второе по храбрости событие за сегодня.

— Рисковать, пробуя рационы Его величества не считается, — сострил кто-то, к вящему пьяному хохоту.

— На самом деле, я говорю о дочери лорда-маршала. Героини мне нравятся больше героев — красивее смотрятся на полотнах.