Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – гауграф

– Ни звука, Ваше Величество, – повторил я. – Я рад, что вы меня видите. Вреда вам причинять не хочу, как вы понимаете. Иначе бы уже… это вы тоже понимаете.

Он медленно выдохнул, сделал пару осторожных вздохов.

– Как вы…

– Это потом, – ответил я.

Он вздрогнул, когда я ухватил его за руку и, вытащив из кресла, подтащил к распахнутому окну.

– Что… вы хотите?

– Поговорить, – ответил я. – Поболтать… Не изволите ли присесть, Ваше Величество?

Я придвинул второе кресло, Гиллеберд медленно опустился на низкое мягкое сиденье. Я поморщился, из такого трудно будет выскакивать, но теперь окно рядом, а до двери не меньше пятнадцати шагов.

Я прямо взглянул Гиллеберду в глаза.

– Ваше Величество, хотите… начистоту?

Он посмотрел очень настороженно, поглядел по сторонам, сделал какой-то знак. Я старался понять, удаляет ли он лишние уши, советники обычно слушают все переговоры, а потом вместе с королем вспоминают каждый взгляд, жест, слово, паузы и заминки, трактуют и пытаются выловить недосказанное, или же просто поправил падающие на лоб седые кудри.

– Говорите, – произнес он холодновато.

– Ваше Величество, – сказал я тихо-тихо, чтобы слышал только он, даже если за портьерой и прячутся советники, – если честно, я мог бы завоевать ваше королевство… Да, я в сговоре с очень могущественными силами магов, пользуюсь их поддержкой… Можете считать, что я продал душу дьяволу. Мотивы в данном случае неважны, правда?.. Как и то, насколько я погубил душу. Сейчас главное то, что могу, а чего не могу.

Он выдержал мой прямой взгляд.

– Гм… и что вас останавливает?

– От захватов?

– Да.

Я вздохнул, развел руками.

– Завоевать могу, а дальше? Ни одна империя, созданная оружием, не пережила своего создателя. Так было у Александра Великого, и раньше, и позже, хоть у Аттилы, хоть у Наполеона… это в наших краях великие завоеватели прошлого. Я не совсем дурак, хоть и здоровый, что-то понимаю! А что не понимаю, просто запомнил. Можно ведь не только своим умом, но и чужим, верно? Потому и хочу по-умному решать вопросы мирным путем. Не потому, что я такой вот из себя весь миролюбивый. Мудрецы говорят, так надежнее.

Он скривил губы.

– Захват замка Стальной Клык – мирный путь?

– Уже знаете? – спросил я с интересом.

– Да, – проговорил он с ненавистью. – Никто такой дерзости не ожидал.

– Ответный шаг, – возразил я. – Вынужденный. Контртеррористическая мера. Но это не война! Просто обменялись булавочными уколами. Вы кольнули меня, проверяя мою реакцию, я лягнул вас. Все нормально, мы же правители, должны знать, что у нас за соседи! Не потеряна ли чувствительность. Диверсионная деятельность – это не война, а так, спорт. Гражданское население в этом случае не страдает, если не считать запланированных и неучтенно-неизбежных потерь, что совсем мелочи. Так что я вовсе не считаю, что между нами произошло охлаждение или появилась враждебность. Ничуть!.. Мы же политики.

Геллиберд спросил, набычившись:

– Вы что же… все-таки хотите убить меня?

Я пожал плечами.

– Ваше Величество, повторяю, мы же с вами политики! Что такое человеческая жизнь, если… надо?.. сами понимаете, верно? К сожалению, ваша смерть мне мало что даст. Возможно, ничего не даст и не прибавит. Кто бы ни занял трон после вас, будет гнуть ту же линию, ибо она, должен признаться, весьма верна. Примите это как комплимент и признание в уважении со стороны вашего противника. Может быть, даже более агрессивную, если вместо вас придет дурак или правитель без вашего опыта. Все-таки ваше королевство сильно, богато и полно сил. Дураков в таких случаях тянет поиграть мускулами. Так что разговоры об убийстве оставим. Оно просто нецелесообразно.

Он оставался таким же неподвижным и настороженным, но я чувствовал, как он заметно приободрился. Умные глаза из-под кустистых бровей смотрят все так же зло и настороженно.

– И что хотите?

Я улыбнулся, стараясь, чтобы это выглядело злобно и коварно.

– У нас, Ваше Величество, вроде бы подписан торговый договор… Верно?

Он нехотя кивнул.

– И что? Хотите разорвать?

– Упаси Господи, – сказал я с чувством. – Торговля сближает народы. Где хорошо торгуют, там не воюют… я имею в виду грубо и примитивно, а больше торговыми санкциями, преференциями, поддержкой отечественного бизнеса, демпингом и прочими цивилизованными методами.

На его лице впервые проступило выражение, которого я раньше не видел: проблеск уважения. Половины сказанных мной слов вообще не слышал, о значении других догадался, но то, что оперирую ими небрежно, как светский щеголь сыплет перед дамами заученными любезностями, поразило всерьез.

– Вы знаете предмет, – заметил он чуть раскованнее, – о котором говорите.

– Спасибо, Ваше Величество.

– Когда-нибудь, – сказал он, – хотелось бы поговорить об этом подробнее. Среди моих ровесников есть умники, что и сейчас за дамами ухлестывают, как и в молодости лет, а я и тогда больше интересовался управлением… Потому, скажу честно, несмотря на всю… гм… необычность этой встречи, я получаю удовольствие от ваших речей…

Я кивнул, стараясь выглядеть польщенным, но не слишком, чтобы он не решил, что я купился на комплимент и начинаю терять бдительность.

– Спасибо, Ваше Величество. У нас с вами в самом деле всего лишь тайная встреча политиков. Решаем судьбы мира, который об этом еще не знает… да и зачем ему знать? Лучше спать будет. Словом, чтобы не затягивать, скажу в лоб, хотя это и нехарактерно для политика…

Он слушал, набычившись, но иногда бросал взгляды по сторонам.

– Говорите, сэр Ричард…

– Не буду хитрить, – сказал я. – Как вы уже знаете, мой отец, приехавший с выкупом, которого вы… умело захватили в плен, освобожден. Его тюремщики уничтожены. Я хотел разрушить и весь замок, но, памятуя наши добрые отношения… решил сменить гнев на милость. Всего лишь поджег там по мелочи, но иначе меня бы не поняли мои лорды, а нам с ними считаться приходится, власть у нас еще не абсолютная. Однако, Ваше Величество, если я этим… в смысле, освобождением герцога ограничусь, мои лорды будут недовольны. Вы наносите удар, мы защищаемся, вы наносите второй удар, мы снова защищаемся… А мы, что бы ни говорили, все-таки от наших вассалов зависим очень сильно.

Он побледнел, когда я напомнил про освобождение герцога, глаза сверкнули недобро, но смолчал. Я выждал, Гиллеберд не промолвил ни слова.

– Что вы хотите? – спросил я. – Не ради же выкупа похитили моего отца?

Он нехотя кивнул.

– Только дураки могли такое предположить.

– Я не предполагал, – заверил я. – Но пока не вижу, что именно хотите получить от меня. Говорите, Ваше Величество.