Вера Камша - Башня Ярости. Книга 1. Чёрные маки

– Рассказывают, что когда-то на этом месте умер лебедь, – тихо сказала Ликия, – лес сюда никого не пускает. Я была здесь лишь однажды… Очень давно.

Александр подошел к камню, повинуясь странному порыву, опустился на колени и оказался… на Эльтовой скале.

В небе сияла полная луна, через которую разорванным кружевом бежали облака, внизу ревело море. На вершине виднелись два стройных силуэта. Александр не мог видеть лиц, но сердце его бешено заколотилось, так как он понял, КТО эти люди. Они о чем-то оживленно разговаривали, затем золотоволосый Роман махнул рукой и растворился во тьме, Аларик какое-то время смотрел ему вслед, а потом обернулся… В серебристом лунном свете блеснули голубые глаза. «У тебя остался еще один удар!» – сказал он, а потом Александр увидел город, над которым возвышалась увенчанная замком гора. Внизу бушевала и пенилась темная река, в иглециях звонили колокола, по улицам расхаживали люди в странных одеждах, и среди них отчего-то был Рафаэль. Мириец улыбался, а рядом с ним шел Шарло. Они вошли в иглеций, и Рафаэль распахнул Небесный Портал.

Вновь зазвонили колокола, и вышел Небесный ход, но верующие вместо свечей несли мечи и копья, а на иконах не было ликов святых – лишь прорезаемая синими сполохами тьма, из которой смотрели странные глаза, похожие на глаза огромной хищной птицы. Александр обернулся и увидел, что и в храме исчезли настенные росписи, осталась лишь икона великомученика Эрасти. В руках Александра оказалась свеча, он хотел ее зажечь перед образом святого, а тот неожиданно дерзко ему подмигнул. С иконы в глаза королю Арции смотрел Рафаэль Кэрна. Затем золото оклада стало таять и оплывать, как воск свечей, фигура Рито становилась все более живой и осязаемой, друг протянул к нему руки, Александр рванулся навстречу и столкнулся взглядом с Алариком, надевшим ему на шею черную цепь с изумрудами, а потом все затянул белый туман. Александр парил в нем, потому что черная цепь тянула его вверх. Он поднял глаза и увидел, как сквозь прорывы в белесой пелене сверкает алым Волчья Звезда Ангеза. Он поднимался все выше и выше, мгла почти рассеялась, и стало видно усыпанное звездами небо, и вдруг голос Филиппа прохрипел: «Александр». Он обернулся. Внизу медленно переливались кровавые волны, из которых к нему тянулись руки. Он увидел запрокинутое лицо брата, захлебывающегося в густеющей крови, и бросился назад. Филиппу удалось ухватиться за него, и они начали подниматься, но на этот раз намного медленнее. Александр знал, что должен смотреть только вверх и вперед, туда, где, неподвластная мерзкому туману, мерцала его звезда, но брат звал его, а потом к его голосу присоединились другие голоса. Что-то бурчал вечно недовольный Жоффруа, с ним спорила Элеонора, громко перекликались, играя в Войну Оленя, племянники, ясным, холодным голосом отчитывала кого-то мать, смеялся отец, а затем раздался шепот Даро, и Александр понял, что сейчас оглянется, не может не оглянуться…

– Жизнь стоит того, чтобы за нее драться.

Кто здесь? Роман. Такой же молодой и красивый, как двадцать четыре года назад, и рядом с ним… Эдмон. В синем плаще, на котором расправляет крылья белый лебедь.

Перед глазами Александра вспыхнула двойная радуга, сквозь которую улетала к небу лебединая стая. Зимы больше не было, земля была устелена ковром белых весенних цветов, цветущие ветки тянулись к лицу, щебетали птицы, звенел ручей, и в его звоне отчетливо проступала мелодия, нежная и светлая, как сама весна.

– Нам пора, – теплая рука легла на его плечо, и Александр открыл глаза. Весна исчезла, даже день и тот кончился. На небе сияла половинка луны, окруженная сверкающим ореолом.

– Что это было? – Александр уже ничего не понимал.

– Ты что-то видел… Я ждала, пока не зашло солнце. – Она могла бы сказать больше, но не захотела. Что ж, ее право… А он лгать не станет!

– Я видел друга, который вдруг оказался Святым Эрасти, город с замком на горе и с рекой внизу. Там меня ждали, а потом я летал над морем из крови, меня тянуло вверх, к Волчьей Звезде. Я знал, что не должен оглядываться, но меня звали, и я понял, что оглянусь, и тут все исчезло. Остались лишь весна, улетающие лебеди… и радость.

– Город с замком на горе? Река внизу? Странно, – она положила руку ему на плечо, – похоже, что это Гелань.

– Гелань? – Он поцеловал Ликию в губы и повторил:

– Разумеется, Гелань… Красивое имя, но нам стоит подумать о ночлеге…

Девушка в плотном розовом чепце продавала поддельные фиалки. Она была хорошенькой, но замерзшей. Носик покраснел, а губы, наоборот, побелели. Товар не шел, да и вообще народу на улице было меньше, чем обычно, и люди были хмурыми, хотя, возможно, во всем был виноват резкий, холодный ветер. Базиль Гризье с усмешкой полез в кошелек и купил у красноносой продавщицы всю корзинку. Та жадно схватила серебряную монету и с вопросом уставилась на Базиля, видимо, ожидая приглашения в соседнюю гостиницу. Можно было так и поступить, но граф Мо не любил делать то, чего от него ожидают, он пожал плечами, сунул корзинку с восковыми цветочками пажу и тронул коня. Настроение, и без того пакостное, отчего-то стало еще хуже. Похоже, он совсем спятил. Сначала не хотел уезжать в Авиру, а теперь бесится из-за того, что вернулся в Мунт.

Караковый атэвский жеребец Базиля, изящно переступая ногами в белых чулочках через замерзшие лужи, сам завернул на улицу Борзой. В отличие от седока он почитал особняк Вилльо своим домом. Может, стоило остановиться вместе с Морисом Саррижским? Нет, нельзя. Он не просто сопровождает высокого ифранского гостя на королевскую свадьбу, он – брат невесты, ему вести Нору к алтарю. Жорес не может, а показывать народу Филиппа Тартю вряд ли рискнет. Нора теперь законнорожденная, а ее младшие братья тем более… По закону Филипп Рунский – король, хоть и несовершеннолетний. Конечно, законы для победителей, да еще поддержанных Церковью, не писаны, но дразнить гусей Тартю не станет… Проклятый, как же все надоело. И Авира, и Мунт, и родичи, и вообще все!

Особняк был разукрашен можжевеловыми ветками и искусственными цветами, дабы было ясно: здесь живет невеста, а он и позабыл об этом обычае. Что ж, значит, купленные фиалки пойдут в дело… За несколько домов до «гнездышка королевской голубки» Базиль налетел на первый караул. Новые гвардейцы с роскошными сигнами на алых плащах красиво отдали честь будущему королевскому шурину. Окна в соседних зданиях были тщательно заперты, и Базиль сообразил, что их обитателей на время торжеств попросту выставили. Пьер Тартю тщательно избегал любых неожиданностей. Гризье очередной раз пожал плечами и въехал во двор. Здесь охраны и лакеев оказалось вовсе немерено, а вот знакомых лиц почт" не осталось. Граф спрыгнул с коня, бросил поводья подбежавшему слуге, предупредив, что у Бретера мерзкая привычка кусаться, и взбежал на разукрашенное крыльцо. Свадьба завтра, но финтифлюшки развесили сегодня… И почему это его бесит?! Все решено давным-давно, все довольны, Нора тоже. Ну и пусть ест своего Тартю хоть с вареньем, хоть с хаонгской чоколатой…