Юрий Никитин - Истребивший магию

Дальше события сплелись в сплошной сумбур, она торопилась, где-то хитрила, где-то надеялась на удачу, задействовала кое-какие свои умения, но уже к вечеру ее схватили и доставили связанной в крепость, где долго вели через роскошные залы, наконец они оказались в самом пышном, где на троне восседал грузный человек в расшитой золотом мантии, щеки на груди и плечах, толстый живот не помещается на коленях.

Он всмотрелся в нее с интересом.

— Это его спутница?

Стражи вытянулись, главный доложил торопливо:

— Она!

Черный Маг захохотал, очень довольный, хлопнул себя ладонями по коленям, даже взвизгнул от восторга.

— Она для меня угрозы не представляет, — сказал он со смехом, — но все равно приятно, что попалась. Как вы ее взяли?

Начальник стражи помялся, переступил с ноги на ногу.

— Честно говоря, — сказал он и посмотрел на хозяина преданным взглядом верного пса, — почти случайно. Она прошла все ловушки и магические стены. Я сам глазам не поверил, когда ваше колдовство обнаружило ее в Золотом зале.

Черный Маг разом растерял веселье, лицо вытянулось, даже попытался вскочить на ноги.

— В Золотом?.. Это в соседнем? Не может быть!

Тот сказал несчастным голосом:

— Она сильнее, чем мы считали.

— Конечно, — сказал Черный Маг с нажимом, — сильнее. Иначе бы не была с ним. И драконов на цепи прошла?

— Даже не заметила, — сказал начальник стражи убито. — И мы не заметили, что хуже всего.

Черный Маг поиграл желваками, затем махнул рукой и натянуто улыбнулся.

— Ладно, я там усилю защиту. И вообще… придумаю что-нибудь еще. А ее пока бросьте в темницу к тому отважному дураку, что вздумал тягаться со мной. Я сейчас занят, завтра займусь ими и придумаю что-то особенное для казни.

Глава 21

Олег сидел на полу, упершись спиной в каменную стену, и, казалось, дремал. Дверь из толстых металлических прутьев затряслась, стражник с руганью дергал замок, где застрял ключ, наконец отодвинул засов.

В подвал впихнули Барвинок. Ее руки оказались скованы цепями, она удержалась на ногах, хоть и пробежала до стены. Лицо и одежда в грязи, на щеке кровь, но тут же бросилась к нему, опустилась на колени. Железо зазвенело, он ощутил на щеке нежные пальцы.

— Ты жив?.. Жив… Ранен?

Он проворчал:

— Зачем?

Она сразу поняла вопрос, слишком этот волхв прост, все у него на лице написано, зашипела в ответ яростно, сразу ощетиниваясь и готовая к спору:

— Дура потому что!

— А все-таки?

— Разве дуры понимают, — отпарировала она, — что делают?

Он покачал головой.

— Да… влипла ты. Ладно, влип я, мужчины и должны влипать, это у нас на роду, великий отсев, чтобы потомство оставляли только те, кто сумеет выбраться… но дожить до такого позорного времени, когда женщины будут спасать попавших в беду мужчин… Жуть, стыд, ганьба. Надеюсь, такое время никогда не придет.

— Придет, — прошипела она зло. — Мы своего добьемся!

— Кто это «мы»? — буркнул он. — Женщины вполне довольны, что сидят дома.

— Не все, — возразила она. — А в мире, если для тебя это новость, решается не большинством голосов!

— Тьфу-тьфу, — сказал он. — Надеюсь, такое время никогда не наступит… Ладно, раз уж попала, надо выбираться.

Она сказала язвительно:

— А ты знаешь как?

— Конечно, — ответил он.

Она фыркнула.

— Тогда почему сидел? Меня ждал?

Она надеялась, что так и ответит, но он лишь пожал плечами.

— Нужно было убедиться, — ответил он обстоятельно, — туда ли меня бросили, куда хотел.

— И что, убедился?

Она надеялась, что хоть сейчас ее голос прозвучит язвительно, а не жалобно, но волхв все равно не заметил, поднялся и ощупывал стены, что-то мычал, сопел, шлепал губами, чесался в задумчивости.

— Ага, — проговорил он наконец, — ага…

— Что «ага»? — перепросила она. — Убедился? Или меня ждал?

— Точно, — подтвердил он отстраненным голосом, словно большая часть его работала в другой комнате. — Явился вот и сказал: вяжите меня, братцы. Проверю: придет ли меня выручать? Если придет, женюсь… может быть.

Она в великом возмущении даже задергалась в цепях.

— Что? Да как ты посмел?.. Да я тебе и пальцем не позволю… да ты самый гнусный… Да будь ты последним мужчиной на свете…

Она еще многое говорила, он слышал ее чирикающий голосок, но слова скользили мимо, еще видел, как она возмущенно размахивает скованными передними лапками, то как хомяк в брачном танце, то подобно старательно взлетающему птенчику, но сам уже всматривался в слабо мерцающий рисунок на тяжелых глыбах.

Барвинок умолкла озадаченно, переводила взгляд то на Олега, то на странное явление, наконец прошептала:

— Это твои амулеты творят?

Он покачал головой.

— Я думал, это ты играешься.

— Я? С чего бы я?.. Нет, это ты!

Он буркнул:

— Конечно, не я.

— А кто?.. Если и не я?

— Может быть, — проговорил он, — кто-то пожелал посмотреть на нас?

Она возразила:

— Это можно сделать и незаметно!

— Тебе виднее, — сказал он. — Но, может, он по-другому не умеет. Ладно, пусть смотрит…

Он закрыл глаза и притворился, что спит. Она тоже затихла, хотя глаза не закрывала. Сияние постепенно померкло, а когда все камни в стенах стали прежними, он медленно поднялся, подвигал плечами. Она широко распахнула глаза, сейчас это уже не волхв, не искатель истины, этот человек старательно пробуждает в себе воина, разжигает в себе гнев, даже ярость, в глазах загорелись искры, от них вспыхнуло пламя, лицо стало суровым и жестким, неумолимым.

Она притихла, как робкая мышка. Такому, как он сейчас, лучше не попадаться. И, конечно, не перечить…

Олег подошел к решетке и требовательно постучал. Стражник появился не скоро, в одной руке копье, в другой жареная куриная лапа. Он смачно хрустел косточками, на пленника посмотрел со злобной угрозой.

— Тебе чего?

— Принеси и мне курицу, — велел Олег. — И побольше. У меня здесь дама.

Стражник хохотнул, взял курицу в зубы, а копье перевернул тупым концом вперед и покрепче сжал обеими руками.

— А вот этого не хочешь?

Он с неожиданной ловкостью выбросил руки вперед. Толстый конец древка должен был ударить пленника в живот, однако волхв ухитрился в последний миг сдвинуться, сам ухватил копье и дернул на себя. Стража, не ожидавшего такого подвоха, с силой бросило вперед. Решетка дрогнула от удара, Олег одной рукой ухватил его за голову и дернул на себя.

Барвинок вскрикнула от отвращения. Толстые прутья чуть раздвинулись от такой жестокости, но уши стражника остались на решетке, а сам он, с головой по эту сторону, опустился на колени и сомлел от болевого шока.