Формула власти. Новая эпоха - Анастасия Поклад
— А Юрка краснел и плевался, — добавил Костэн.
Риша осторожно фыркнула, дед обидно расхохотался. Юрген хотел было обидеться, но потом вспомнил, что альтернативой этому веселому застолью была его пустая заброшенная усадьба, и предпочел повеселиться со всеми. Тем более, строящая глазки Гулька — и впрямь забавное зрелище, если вспоминаешь задним числом.
— А наш Амадим, — продолжил Костэн, — строил глазки Ристиниде Ар. Конечно, не столь заметно и глупо, как Гулька Юре, но Ристинида вся извелась. Не понимаю, на что ее обда уговорила, но дело со свадьбой явно не решенное. Дату снова перенесут, а то и отложат на неопределенный срок.
— Получается, сегодня вы не говорили о делах? — уточнила Риша.
— Нет, ведь только первый день посольства, — объяснил Юрген. — Сегодня мы были представлены друг другу, обменялись приветствиями и официальными дарами, отстояли пару скучнейших церемоний и разошлись отдыхать. А вот завтра начнется схватка языков и чернильниц.
— Каковы наши шансы на победу? — серьезно спросил дед.
Костэн поморщился.
— События последних лет повернулись в пользу обды, хотя она вряд ли могла приложить к этому руку. Она не заставляла Орден выкрадывать послов, не нашептывала нам завышать цены, но появилась поразительно вовремя: наши отношения с Орденом были на грани разрыва, и мы допустили ошибку, перехитрив сами себя. Теперь Ордена нет, Принамкский край един, и Климэн Ченара имеет основания диктовать нам свою волю. Для нас выгоднее было мешать ей, а не помогать, но уже поздно.
— Скверно, — дед вздохнул. — Я помню время расцвета Ордена и наших союзнических отношений. Сильфы были хозяевами в Принамкском крае, даже не завоевывая его. Порой тайная канцелярия могла влиять на избрание нового наиблагороднейшего… А что, Костя, Амадим и главы корпусов рассматривали возможность подослать к обде убийц?
— Поздно, — поморщился тот. — Родится новая обда, и все вернется на круги своя.
Юрген откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Ему противно было слышать, как Липкин дед спокойно рассуждает об убийстве Климы. Но что остается делать? Клима его друг, но так вышло, что теперь она решает судьбу его страны. И остается лишь уповать на милость Небес…
«Небеса! Почему вы глохнете всякий раз, как мы взываем к вам с земли! Вы дарите нам в услужение живые ветра, вы держите нас на облаках, позволяете чувствовать вкус радуги, но радугой невозможно наесться досыта. Мы парим над людьми, но мечтаем об их хлебе…»
— Порой мне хочется спросить, — тихо сказал Юрген, — а так ли уж любят нас всеблагие Небеса?
— Любят, — твердо сказал Липка. — Теперь я знаю точно. И завтра они нам помогут.
* * *
На второй день переговоров над Холмами разгулялось то, что даже сильфы именовали почтительным словом "буря". Вековые кедры гнулись под гудящими порывами ветра, словно тряпичные. Трещали в садах слабые стволы домашних слив, а на пустошах из земли вырывало целые пласты дерна вместе с едва взошедшей травой.
Ветер остервенело бился огромным телом в витражные окна переговорного зала. Люди невольно вздрагивали, а сильфы и Гулька ерзали на обтянутых бархатом стульях, мечтая встать на доски и улететь на простор, в самую гущу непогоды.
Но сперва нужно было завершить дела.
— Таким образом, — говорила Наргелиса, — Обда Климэн отменяет договор, заключенный между нашими государствами в начале ее правления, и предлагает новый, ориентированный на мирное время.
— Договор не может быть расторгнут, — напомнил глава пятнадцатого корпуса. — В противном случае сторона-нарушитель будет стерта с лица земли.
Окно дрогнуло особенно громко, и Наргелиса поджала губы — то ли от испуга, то ли решаясь произнести слова, о которых прежде не мог помыслить никто из орденских дипломатов.
— Это условие не может быть осуществимо, посему теряет свою силу. Обда Климэн Ченара уполномочила меня сделать заявление, что армия Принамкского края превосходит возможную сильфийскую числом и выучкой.
«Это Ветряные Холмы будут стерты с лица земли», — повисло невысказанное.
Главы корпусов тайной канцелярии побледнели. Юрген открыл было рот, но ему вовремя наступили на ногу. Костэн Лэй стиснул зубы и сжал кулаки, до боли впившись ногтями в ладони. Кровь древних властителей Принамкского края бушевала в нем против такого произвола над его родиной. Хотелось встать, сверкнуть глазами, в точности как ненавистная обда, и рявкнуть, что смерча с два люди получат Холмы.
И только Верховный Амадим остался холодно спокоен, даже неподвижен, словно в контраст звенящему от ветра оконному стеклу за его спиной.
— Вы объявляете войну моему народу, уважаемые гости? — негромко, вкрадчиво и с достоинством спросил он.
— Обда Климэн не хочет войны, — быстро сказала Наргелиса, и напряжение за столом переговоров пошло на убыль. — Принамкский край уважает своих соседей.
— Если уважают соседей, то уважают их условия, — отечески напомнил Амадим.
Наргелиса растерялась. Правитель Холмов был известен тем, что умел парой слов выбить собеседника из колеи.
«Мы уважаем ваши условия, но требуем их поменять», — глупо, непоследовательно.
«Вы ошибаетесь, уважение соседей и их условий не одно и то же», — оскорбительно, так нельзя говорить.
«Эти условия устарели, они невыгодны Принамкскому краю», — слишком прямо, это и так всем понятно, но вовсе не повод уступать людям.
— По-вашему, Ветряные Холмы совершенно не уважают нас? — внезапно подал голос Валейка, и все взгляды обратились к нему.
— К чему такие выводы, милый юноша? — уже откровенно снисходительно поинтересовался Амадим.
— Сударь Валенсий Атьяр, — представился Валейка. — Большая честь для меня говорить с вами, господин Верховный Амадим.
«Даже слишком большая, — в ярости подумал Костэн. — Секретаришко, смерчи его дери!»
Валейка сидел по правую руку от Наргелисы, выпрямившись и глядя сильфийскому правителю в лицо. Скосив глаза под стол, Наргелиса увидела, как трясутся Валейкины руки, сложенные на коленях. Но голос юноши не дрожал.
— Как вы изволили высочайше заметить, условия соседей уважают вместе с ними. За все время союзнических отношений обда Климэн свято блюла каждую букву нашего договора, хотя порой это было непросто для нее. Принамкский край шел Ветряным Холмам навстречу, ни словом, ни делом не позволяя усомниться в добрых намерениях по отношению к столь разумному, сильному, образованному и вежливому соседу. Теперь же, стоило нашей стороне намекнуть о том, что из-за перемены в политической картине мира договор устарел и надлежит быть полностью обновленным, вы оскорбляете нас подозрениями в намерениях объявить войну, намекая при этом на наше неуважение! Согласно регламенту ведения переговоров, наше посольство имеет право сию же минуту развернуться и улететь домой. Задеты честь и доброе имя нашей страны!
Снисходительная улыбка застыла на лице Амадима.
— Вы пока знакомы с регламентом только по
