Ник Лаев - В поисках красного

— Прошло много времени, — осторожно заметил Гарено. — Едва ли нам удастся раскопать то, что старательно скрывали шестнадцать лет назад.

— Я знаю, — отмахнулся Лип. — Но попытаться стоит. Отцом нашего беглеца скорее всего, это был Эверард. Хотя и дорогого дядюшку сбрасывать со счетов не стоит. Вокруг него постоянно крутились женщины.

— Его Смелость всегда был осмотрителен в своих связях.

— Сложно удержаться, когда на тебя бабы слетаются, будто пчелы на мед. — Канцлер поморщился, будто разом съел половину лимона. — И причина не только в том, что он был Владыкой, хотя полагаю, для придворных шлюшек данный факт являлся немаловажным. Нет. Матрэлы всегда приковывали женские взгляды. Это просто часть Дара Младшего. Моя Амала… — Торберт Лип явно был смущен и договаривал скороговоркой. — Как только она меня увидела, то почувствовала…, - канцлер окончательно смешался, что бывало с ним нечасто, и замолчал.

— Как известно, всякая женщина льнет к красному, а любой мужчина к зеленой, — улыбка мэтра была понимающей и сочувственной.

— Вот, вот. Если бы Магистр захотел, то соблазнил бы самого Падшего. — Торберт Лип насмешливо хмыкнул. — Разумеется, лишь в его женской ипостаси.

— А значит, матерью Эдмунда Ойкента может быть любая, — заключил мэтр.

— Верно, но при условии, что она оказалась в постели кого то из Матрэлов шестнадцать лет назад. При этом они покувыркались достаточно долго, что бы она смогла понести. Ты же знаешь, как сложно Владыкам зачать.

— Император не мог об этом знать?

— Возможно, хотя такой вариант и выглядит неправдоподобным. — Торберт Лип задумался. — Но в таком случае он должен был оставить зацепки, передать эти сведения надежным людям. Но кому? — Он сердито топнул ногой. — Его Дар был достаточно велик, чтобы интуитивно понять то, до чего мы пока докопаться не можем.

«Его обидело недоверие императора». Гарено смотрел на широкую спину своего Патрона. Могучие плечи сгорбились и канцлер казался значительно старше своих пятидесяти восьми. «Он устал».

— Это не может быть сестра Вибека? — поинтересовался мэтр. — Тем человеком, которому император…, он не договорил, но многозначительно поднял тонкие брови.

— Маловероятно, — на лице канцлера было написано недовольство, смешанное с недоумением. — Вибека Торон слишком обижена на Его Величие. Рейну нужно было многое предложить, чтобы заслужить ее прощение и еще больше, чтобы она выполнила столь необычную просьбу. Нет, — Торберт Лип покачал головой, — подобное мне кажется немыслимым.

— Покойный император умел убеждать. Кроме того, в этом есть своя логика. Вам, — Гарено низко поклонился, — император довериться не мог, учитывая Вашу роль в деле Магистра. — Глаза канцлера опасно сверкнули, но он сдержался. Гарено, как ни в чем не бывало, продолжал: — В руках любого аристократа такая информация стала бы опасным оружием. Иное дело отставная любовница — без связей и средств и, — мэтр намеренно сделал паузу, — без цели в утекавшей как песок жизни.

— Даже если согласиться, что Вибека — агент императора ей была нужна поддержка. Деньги, влиятельные знакомые — без всего этого она никто, — жестко заключил канцлер. И помочь ей в этом мог только Его Величие. А значит, ты должен удвоить свои усилия и найти сестру Вибеку как можно быстрее. Пусть твои люди прошерстят ее родственников и знакомых. Еще следует переговорить с прислугой старых друзей Рейна. Некоторые из них еще пользуются немалым влиянием. Если он не доверился мне, — в голосе канцлера слышалась нескрываемая горечь, — то оставшийся выбор у него был невелик. Полудюжина имен, не более.

«Красная гордыня», — уголки губ начальника тайной полиции непроизвольно дернулись. — Разумеется, я приложу Ваше Сиятельство все усилия.

Лицо его Патрона на глазах разглаживалось. Канцлер похлопал Гарено по плечу. — Несмотря ни на что сегодня хороший день. — Он подошел невысокому столику, на котором стоял кубок с вином. — В последнее время я стараюсь не пить, чтобы голова оставалась ясной, но сегодня было бы грех не опрокинуть пару стаканчиков. — Осушив кубок одним глотком, Торберт Лип покосился на замершего подчиненного. — Утром я получил письмо от своего человека. Не важно, кто он и откуда. — Канцлер взял кувшин за горлышко и налил еще. Вино пузырилось, дразня пряным запахом свежевыжатого винограда. — Так вот. На днях в одном городе прошел Ритуал Обретения. И весьма удачно. Ты как раз пришел, когда я собирался отметить это событие. — Он уже не мог сдержать торжествующей улыбки. — У двоих молодых людей обнаружился Дар. И один неофит — красный. — Толстые губы вновь обхватили край серебренного кубка. На этот раз Торберт Лип пил неторопливо, прикрыв глаза и гулко сглатывая. Допив, он поставил кубок на стол и размашистым движением вытер оставшиеся на подбородке бордовые капли. — Нам позарез нужен этот мальчишка. И я его достану хоть из-под земли.

Глава 41

«Всемогущие владыки,прежних лет оплот и слава,соль земли.Ваши головы на пики,а великая державана мели.Где хердинги, эрлы, таны,благородные личины,господа?Знать сменили шарлатаны,Исчезают исполиныбез следа.Где владетельные братья,где былое своевольетех времён?Только траурное платье,и печальное застольепохорон.Наши жизни — это реки,что незримо утекаюткак вода.Но теперь закрыты веки,тех, кто вызов злу бросаютнавсегда».

Узнать о том, где найти смотрителя, оказалось на удивление легко. Пара наводящих вопросов и вот уже сестрица-настоятельница трагическим шепотом шептала ей на ухо об ужасном человеке, что каждый вечер сидит в трактире на пересечении северного и южного трактов. В каждом районе столицы Кольцо ставило своего человека. Разумеется, имелся такой и в тихих предместьях Табара, там где располагалась приютившая Вибеку обитель. Дело оставалось за малым, передать записку хмурому трактирщику с соответствующей просьбой и невзначай заглянуть в его заведение вечерком.

Таверна, выглядевшая вполне приличной снаружи, оказалась столь же благопристойной и внутри. Как минимум это означало дорогую выпивку и строгого хозяина. Несколько посетителей за длинным столом энергично уплетали жаркое с крупной белой фасолью. В высоких деревянных кружках плескалось густое темное пиво. Вибека сощурилась. В последнее время ее глаза стали видеть заметно хуже.