Андрей Шункевич - В поисках крыльев

Андрей Андреевич Шункевич

В поисках крыльев

Кажется сегодня не мой день. Совсем не мой…

Я сидела на дубовом, растрескавшемся на подоконнике маленького, слухового окна, того, что под самой крышей конюшни и щурясь от полуденного солнца пространно размышляла о двуличности жизни. Бросив взгляд на перепачканное пылью и паутиной платье, вздохнула и в который раз подумала о странности моего существования. Да, пропуская обязательный урок игры на клавесине, я точно знала о сожалениях, которые сейчас медленно но верно вставали за моей спиной. И дело даже не в том, что в свои неполные пятнадцать зим я ясно видела, что любой поступок, в итоге приносит и неприятности и приятности сразу, а в том, что, ясно видела границу, когда сделанное переходило из приятного в неприятное, и наоборот. В отличие от остальных воспитанниц "усадьбы фрейлин", как пафосно именовала сиё закрытое заведение дама Марта, я была… ммм… отщепенкой. Не в смысле желаний и устремлений, поверьте, как и остальные пять дюжин бесприданниц, я очень хотела устроить и жизнь, и судьбу так, чтобы… ну минимум баронессой, в итоге. Увы, в отличие от остальных, развешивающих уши послушниц, я четко осознавала, что ни умение шить и петь, ни умение танцевать или вести пространные беседы ни о чем, в итоге не дадут нам гарантии не то что официального замужества, но даже возможности пристроиться хотя бы в среднем сословии. Не говоря уже о дворянстве…

Собственно, верхом возможностей воспитанницы усадьбы было выйти в свои 16–19 лет за 40–50 летнего мастерового из города. Стать, лет этак на десять, его бесплатной игрушкой, затем, так сказать, в процессе — конченной стервой, и в итоге — ранней вдовой, безвременно сгнобившей своего муженька во тьму и покой. И в последствии, либо прибравшей его дело к рукам, либо оказавшись вообще не удел на правах содержанки в доме детей мужа, ежели таковые были у суженного до замужества. И та история, что рассказывает воспитанницам старая подслеповатая леди Элизабет — наша учительница музыки и танцев — увы и ах не правило, а удачное исключение.

Вообще вся её история о деве Велиссии и графе Оржунском, которую так обожает наше дамское общество, именно исключение, к тому же единственное и уникальное в своем роде. Более того, 32-х летний граф просто был вынужден взять в жены одну из девиц в силу причин наследства и рода, ибо за оставшиеся 3 дня добраться до столицы нашей империи — города Лейксмица он не успевал, чисто физически. Будучи подкошенный ранением в результате нападения разбойников, он почти две десятицы провалялся в бреду и как только пришел в себя, рванул в ближайшую усадьбу "благородных" девиц и немедля женился на первой попавшейся.

А через месяц, въехав в столицу, уже 33-х летний и женатый граф, посетил королевский двор. Там он предъявил и брачное свидетельство, и жену — тем самым выполнив условия наследования, по которым до 33х летнего возраста должен был связать себя узами брака, дабы унаследовать свое графство, в противном случае отходящее вдовствующей мачехе и сестре. Показательно быстро обе, в течение недели были выдворены за пределы оного графства по прибытии новоявленного графа и исчезли в неизвестном направлении. Ибо, по словам графа, имели самое непосредственное участие в его вынужденном ранении и последующем — почти — опоздании. А сам граф после этого не поленился оставить договор неразрывного вассалитета сюзерену и доходчиво объяснить новоиспеченной графине, что в случае его смерти она не получит ни крона и лишь повторит судьбу его драгоценнейшей семейки. Вот такие, нигде не озвученные подробности поучительной истории поведал мне личный дневник скромной девы Велиссии, в посмертии графини Оржунской — матери трех сыновей, умершей, что показательно, в возрасте 61 года, задолго до кончины своего мужа, и похороненной согласно своему последнему велению на территории нашего пансиона. Который, кстати, её прижизненными стараниями получил статус привилегированного и поступил на безвременное содержание одноименного графства.

Как именно сюда попал её секретер с бумагами и в частности дневником — история, увы, умалчивает. Но счастливая графиня в весьма ярких и живых тонах поведала бумаге, о том, насколько редкий шанс она получила от Основателя. И как именно им воспользовалась, сумев стать настоящей опорой человеку, выбравшему её, как он сам рассказал ей впоследствии, из двух дюжин стоящих в ряд, дрожащих от предвкушения дев, только за задумчивый, отстраненный, направленный в потолок усталый взгляд и ожидающую, печальную полуулыбку. По словам же самой графини, подобное её состояние, в тот момент было глубоко отсутствующим, в силу почти двух дневного не высыпания на почве извечных женских, кхм… переживаний. В тот момент, основным и единственным желанием будущей графини было принятие лошадиной дозы снотворного и последующее полное выпадение из этой жизни — на сутки минимум.

— Увы, увы, мечтам тем сбыться, не суждено было тогда, и перелетной, дикой птицей, в церкви, венец, взяла она, — задумчиво продекламировала я под нос скупую рифму…

— Рика! Мерзавка, вот ты где! Немедленно спускайся, тебя леди Марта уже полчаса ищет по всему поместью! И она очень недовольна!

Да, позвольте представиться, дева Лериния, для подруг, вернее подруги — просто Рика. Опускаю задумчивый взгляд и невольно прыскаю смехом, дева Консуэлла, в моем сокращении — Кося, стоит в окне второго этажа напротив и грозит мне зажатой в руке книгой. Задумчиво посмотрев на оную, я решила что вполне могу себе позволить отдохнуть на сим не пыльном, в переносном, увы, смысле, месте, минимум до обеденного колокола. И уже после оного получить все причитающееся, за пропуск занятий, неподобающее поведение и игнорирование повеления хозяйки поместья. Полутора часовой разнос, пара дней на кухне, плюс неделя ночных, молитвенных чтений — задумчиво подсчитывала я, краем глаза наблюдая как Кося вдоволь покричав в мою сторону, потопталась и исчезла в глубинах усадьбы. Как хорошо, что старшая леди не считает нужным прерывать занятия и являться лично за провинившейся девой. Хорошо.

Поерзав, было, я устроилась подремать на теплом дереве окна, когда увидела нечто интересное. Усадьба наша стоит хоть и не в глуши, но почти в полу-лиге от королевского тракта, и все кто направляют стопы свои, а также копыта и колеса, в усадьбу, обозначают сиё намерение минимум минут за двадцать до непосредственного прибытия к нам. В принципе, минимум раз в два дня кто-нибудь к нам, да заглядывает. Будь то пара повод с графского подворья везущих продукты и прочие надобности, которых встречали с распростертыми объятьями, либо прослышавшие о нас особи пола мужеского разного возрастного ценза, коих встречали ох неласково и заворачивали так же быстро. Ибо обе наши старшие дамы, помимо всего прочего являлись магичками, дипломированными в лейцигской академии искусств тайных. В силу чего, методами убеждения они владели отменными, но применяли их как правило, к чужим — ибо к своим применять оные графиня Оржунская запретила в любой форме. Причина запрета, по версии того же дневника кстати, вполне прозаичная, слишком часто будущую графиню с её шалостями вычисляли магией тогдашние воспитательницы. За что потом частенько предавали розгам. Вот и решила графиня уравнять шансы для будущих так сказать поколений. И завещала: «Да не направит ни одна живущая в доме воспитанности силы свои тайные супротив другой живущей, вне зависимости от обстоятельств, к сему ведущих». И завет помнили и чтили. Что мной лично крайне одобрялось и поддерживалось. Да.